«Вообще говоря, я не очень понимаю, почему Гонсало де Кордоба считается "отцом современной армии". Только из-за Чериньолы? Ну да, он додумался выкопать траншеи и посадить туда аркебузиров, но это вынужденная мера […], а не системная стратегия. Расстреливать конницу из-за полевого укрытия […]–не новость, англы этим 100 лет занимались, начиная с Креси. То, что в центре-фаланга пикинеров-ландскнехтов, спереди-стрелки, а на флангах-роделерос (а сбоку для решительного удара во фланг-легкая кавалерия), не делает их предшественниками терций, взаимодействия по образцу терций и близко не было […]
Короче-он, как всегда, блестяще распорядился теми силами в той обстановке, что имел, но создания системы я здесь не вижу, в дальнейшем он к такой схеме не прибегал. Он был великолепный полководец, герой, прекрасный руководитель […] но на отца военной революции не тянет».
Satchel17.livejournal.com (орфография и пунктуация автора сохранены)
читать дальше
«ОТЕЦ» – КОМУ?
Стараниями нескольких поколений историков к ГК прочно приклеен ярлык большого военного реформатора. «Сreador del ejercito moderno», «restaurador del arte militar moderno», «padre de la guerra de trincheras», «el más relevante y revolucionario general de su época», «великий создатель испанской пехоты», полководец, который «ha forgiato lo strumento a ció necessario, ponendo veramente le basi dell'esercito spagnolo dei tempi moderni», «verdadero autor» военной революции (если таковая имела место быть) – это далеко не полный перечень пышных эпитетов испанского командира в историографии. Заметим, что в качестве «капитанских дочек/сыновей» выступают разные категории: и испанская пехота, и военное искусство (сюда же относится «военная революция»), и даже конкретно окопная война… Идея об испанской пехоте как «дочери» ГК находит свое логическое завершение в тезисе о том, что ГК якобы создал знаменитые терции.
Естественно, приписывание одному лицу «отцовства» чего-либо, будь то испанская армия или русская демократия, изначально несет утрированный, а иногда и чисто символический характер. В случае с ГК штамп слишком сильно укоренился, чтобы просто отмахнуться от него. В этом историографическом очерке мы постараемся выяснить, какие конкретно достижения ставят в заслугу ГК и что он реально «породил» в сфере войны и соответствующего искусства, или, используя формулировку Пьери, « entro quali limiti il Gran Capitano puó essere considérate il creatore del nuovo esercito spagnolo ?»
КАТЕХИЗИС РЕВОЛЮЦИОНЕРА: военное наследие ГК в историографии
Когда англоязычные историки развивали пресловутую концепцию «военной революции», они не просто вычеркнули испанскую армию из числа участников «революционного» движения, но и припасли ей роль «реакционной контры», или, по меткому выражению Жана Шаньо, «пугала» [1]. Испанская историография, очнувшись, заявила, что ее страна отнюдь не плелась «в хвосте живого дела революции», а наоборот, в самом что ни на есть авангарде. Э. Мартинес Руис перечислил эти прогрессивные параметры:
« – Un equipo que planifica y organiza la guerra desde el poder.
– Unos efectivos en ascenso, bien instruidos y pertrechados, capaces de adaptarse a las nuevas formas de lucha y de influir directamente en la implantación de esas formas.
– El incremento de la significación de la artillería y de las armas de fuego portátiles individuales.
– Una adaptación de la fortificación a las nuevas exigencias de la guerra.
Pues bien, en la España de ese periodo, en la de fines del siglo XV y comienzos del siglo XVI, en la España de la transición del Medievo al Renacimiento, en la España de los Reyes Católicos, en definitiva, encontramos no sólo la presencia de esos cuatro factores, sino también aportaciones decisivas en unos casos e implicaciones directas en otros, por lo que no se debe desconsiderar la significación española en los orígenes de la denominada revolución militar» [2]. К этому еще добавляют, что «военное применение пороха в Европе началось с Испании» [3], изобретение там же контрмарша и т.д.
По иронии судьбы, едва ли не первым, кто вступится за испанцев, окажется француз. Это уже знакомый нам (Продвинутый уровень. Французский вклад) Рене Кятрфаж – его монография «La Revolución Militar Moderna. El Crisol Español» [4] стала если не первым вообще, то, по крайней мере, первым фундаментальным трудом, приобщившим испанскую армию к священному делу «военной революции». И при таком методологическом ракурсе фигура Гран Капитана предстала в новом свете – как истинного «военного революционера». «Если в какой-то момент и грянула военная революция, то, несомненно, никто иной как дон Гонсало Фернандес де Кордова должен быть признан ее истинным автором», утверждали два авторитетных исп. историка, Меса Гайего и Родригес Эрнандес [5]. «ГK был инициатором, по крайней мере, в тактической области, гораздо более широкого и сложного процесса, в котором сочетались факторы экономического, социального, технического […] характера, известного в историографии как военная Революция» [6]. Но о революционности деяний ГК писали Пьеро Пьери и Клонард еще до того, как это стало «основным течением». Впрочем, у них начало революции связывалось со швейцарцами: «La gran revolución que verificó Gonzalo en el sistema militar de Europa, revolución ciertamente inaugurada por loe suizos; pero en choque todavía con las preocupaciones dominantes, foé la de dar una preferencia marcada á los infantes sobre los caballos» [7].
Есть и такие испанские историки, которые не спешат принимать идею «революции» и задаются вопросом: а был ли мальчик? Т.е. «Pero... ¿hubo alguna vez una revolución militar?» [8], в связи с чем переосмысливается и вклад ГК: «Гонсало де Кордоба считается создателем нашей [испанской] современной пехоты, итальянско-испанской военной школы и терций, а также тем, кто впервые сломил гордость французской кавалерии. Ну, это все кривда, или, по крайней мере, сие не есть вся правда ...»
«Los tratadistas militares convienen unánimemente en alabar la excelencia del arte militar del Gran Capitán, pero es más raro que digan en qué consistía exactamente»
В последние годы про ГК часто выходят сборники статей (приуроченные обычно к очередной круглой дате из жизни героя), среди которых непременно присутствует хотя бы одна про его военный вклад и наследие. Отметим изданные в начале нулевых сборники «Córdoba, el Gran Capitán y su época» и «El Gran Capitán : de Córdoba a Italia al servicio del Rey», в 2015 - спецвыпуск Revista de Historia Militar, сборник и выставка, организованные Министерством обороны, сборник «El Gran Capitán. Una mirada desde la contemporaneidad» и др., в 2018 – «Los Fernández de Córdoba». Несмотря на количественное изобилие, большинство этих сообщений о вкладе ГК в военное дело строится по единому шаблону – вначале об изменениях в военном искусстве Европы, «военной революции» и огромной роли в сем процессе Испанской монархии, затем – биография уроженца Монтильи. Общий восторженный тон статей гениально маскирует вопрос о реальных заслугах собственно ГК – рассказ о них в итоге уменьшается чуть ли не до нескольких предложений (примеры – Мартинес Руис, Керо Родилес). Вместо конкретных ответов читателям в качестве изобретений ГК преподносится, к примеру, вот что:
«una concepción nueva del arte de la guerra» [9]
«Великий капитан вместе с монархами и их советниками были те, кто сумел создать первую армию современности» [10].
«изменил законы тактики и стратегии, установленные с древних времен, чтобы его люди действовали новаторским образом» [5]
«el Gran Capitán fue un genio militar excepcionalmente dotado, que por primera vez manejó combinadamente la infantería, la caballería, la artillería y los zapadores.
Sustituyó la guerra de choque medieval por la táctica de defensa-ataque, que se puso de manifiesto en la defensa de Barletta…» [11]
К счастью, опричь этих уклончивых «катехизисов» мы располагаем трудами реальных исследователей испанской армии в затронутый период, в первую очередь это - Ладеро Кесада и Рене Кятрфаж.
Первый, испанец, начал с тщательного изучения правления католических королей и Гранадской войны, затем вполне логично добрался до войн в Неаполе и Руссильоне [12]. И пусть акцент сделан во многом на финансовой стороне (различными «pagos» забито внушительное приложение из 330 страниц), в книге отражается и событийная канва со множеством цифр, и нюансы организации войск.
Второй, француз, начал с терций времен Филиппа II, чтобы затем сдвинуться в более ранний период [4]. В центре внимания - организационные вопросы и тактика, плюс разобраны ключевые военные события, включая битвы ГК. В приложении – в основном ордонансы. Кятрфаж довел верхнюю хронологическую рамку своего исследования до 1536, появления терций, тем самым полностью раскрыв трансформацию испанской пехоты и генезис системы терций.
Наконец, добавим сюда третьего, итальянца Пьеро Пьери, автора работ по истории Итальянских войн, в частности – огромный сводный труд [13], статьи по битвам [14; 15] и достижениях ГК в военном деле [16]. Пьери отлично изучил источники, что позволило ему сделать ряд смелых предположений, не со всеми из которых можно согласиться (см. ниже).
Вот с таким интернационалом мы по большей части и постараемся разобраться в военном новаторстве ГК.
«Гонсало» пишем, «Никколо» - в уме: ТРАКТАТ САЛАСАРА
Многие из напрасно приписываемых ГК реформ и идей берут свое начало в «Tratado de Re Militari: hecho a manera de Diálogo» [17]. Опус был опубликован в 1536 Диего Саласаром, воевавшим в Италии под началом ГК, в форме диалога между собственно ГК и герцогом де Нахера (нет, ударение все-таки на первом слоге - duque de Nájera). ГК в нем щедро делится своими взглядами на военное дело, распространяется об устройстве войска, боевом порядке, дисциплине и т.д. На первый взгляд, этот трактат должен исчерпывающе раскрыть нам весь гений ГК, однако рано радоваться… На самом деле труд Саласара является переводом-переложением трактатов о военном искусстве различных авторов, главным образом Макиавелли, в чем он и признается в предисловии. Как и «Dell'arte della guerra», «Tratado» составлен в форме диалога и также разбит на 7 книг. Иногда это дословный перевод:
«Лучше сокрушить неприятеля голодом, чем железом, ибо победа гораздо больше дается счастьем, чем мужеством.
Лучший замысел — это тот, который скрыт от неприятеля, пока ты его не выполнил.
Умей на войне распознавать удобный случай и во-время за него ухватиться. Это искусство полезнее всякого другого». [18].
«Mejor es vencer al enemigo con la hambre que con el hierro ; en la victoria del cual puede más la fortuna que el esfuerzo.
Ningún partido es mejor que aquel que está escondido al enemigo, hasta que vos lo hayáis conseguido.
Saber en la guerra conocer la ocasión y tomarla, aprovecha más que ninguna otra cosa» [17]
Иногда перевод с некоторыми изменениями:
«…Все народы при организации своих войск или народных ополчений устанавливали какую-нибудь одну основную войсковую часть, называвшуюся по-разному в отдельных странах, но почти одинаковую по числу людей, ибо в нее входит всегда от 6 000 до 8 000 человек. У римлян эта часть называлась легионом, у греков — фалангой, у галлов — катервой. Швейцарцы одни еще сохранили некоторую тень древних военных установлении и называют эту часть именем (баталия), совпадающим с нашим словом бригада».
«Habéis de saber, que en cada nación en el ordenar su gente para la guerra ha hecho en su ejercicio o milicia un miembro principal, el qual si le han diferenciado en el nombre han variado poco en el número de los hombres ; porque todos lo han compuesto desde seis á ocho mil hombres, y a este miembro los Romanos lo llamaron legión, y los Griegos falange, y los franceses caterva, y este mismo los suizos que de la antigua milicia retienen alguna sombra le llaman conforme a los italianos Batallón, y nuestros Españoles le nombran esquadrón … »
Наконец, есть фрагменты, отсутствующие у Макиавелли. Они могли быть позаимствованы у других «тратадистов» или являются сочинением самого Саласара. В любом случае, при пересказе идей ГК по Саласару всегда нужно в первую очередь обращаться к Макиавелли.
Хотя саласаровский «макиавеллизм» был подмечен давно, еще как минимум в 19 веке, однако не все историки его раскусили, так что «Тратадо» благополучно продолжает служить источником заблуждений об идеях ГК. Так, в ХХ веке автор компилятивного труда о войске Католических королей Лануса Кано приводил мнение, что настоящим автором труда является сам ГК [19], и даже современные нам авторы впадают в тот же грех: например, Энрике Мартинес Руис [20], Леон Бийяверде [21], José Manuel Mollá Ayuso [22]. Иные, не ведая подвоха, все же относятся к трактату с осторожностью: «В трактатах Макиавелли (Об искусстве войны, 1516) и Саласаре (De re militari, 1536) заметна школа Гонсало, хотя было бы неправильно предполагать, что они добросовестно собирают его мысль; достаточно учесть, что они говорят о больших отрядах в 6000 человек, которых у Гонсало никогда не было» [23]
Означает ли это, что содержащиеся в трактате идеи не имеют никакого отношения к ГК? Есть мнение, что их не надо отметать с порога, поскольку и Макиавелли при написании своего произведения тоже находился под влиянием войн ГК, современником коих он был. Кстати, главным оратором у итальянца сделан Фабрицио Колонна. «Quizá no sea descaminado aceptar el cuadro que presenta (Саласар), como exposición de las enseñanzas obtenidas de aquella insuperable escuela de guerra que fueron las dos campañas de Italia; porque aunque esté comprobado que en muchas partes es traducción fiel —y correcta; digamoslo todo— del "Arte della guerra. de Maquiavelo, también es sabido que la ciencia militar del florentino, no venía de otra fuente que del conocimiento del arte y de los hechos del capitán cordobés» [9].
Тем не менее, ниже мы увидим, что приписываемые ГК Саласаром реформы не нашли никакого подтверждения в источниках.
НИ С ЩИТОМ, НИ НА ЩИТЕ: исчезновение escudados (=enrodelados=rodeleros)
Анализируя органику первых терций, военный историк Чарльз Оман удивлялся: «The most striking fact in the ‘tercio’ organization is that we find only pikemen and arquebusiers. There is no mention of the once-celebrated «sword-and-buckler men» whom Machiavelli so much admired…» [24]. Удивление Омана понятно, если учесть особые отношения испанской пехоты со щитом и мечом. При введении «армаменто хенераль» в 1495 оружейный набор, включавший среди прочего «escudo» и «espada», предписывалось иметь двум имущественным классам из трех, причем наименее богатым, то есть большинству. При разделении в 1497 пеонов (на Руссильонском фронте) на три части («tercio»), согласно Сурите, «escudados» шли отдельной категорией наравне с пикинерами и стрелками. Как видим, при образовании терций через 4 десятка лет щитоносцы (или меченосцы, как называли их в нашей дореволюционной литературе) оказались третьими лишними. ГК и здесь всех опережал: escudados, внеся свою лепту в первом итальянском походе, в следующих кампаниях против турок и французов в документах экспедиционного корпуса уже не значатся (см. ниже). Что не мешает исп. авторам при изложении кампаний ГК с гордостью расписывать достоинства этой легкой пехоты. Хвала воздается не только ее применению в рамках «герра герреада» и прочей партизанщины, но и, так сказать, в пику пикам, т.е. в ближнем бою со швейцарской пехотой, когда они с мечом наголо отважно бросались под пики.
«С тактической точки зрения в ближнем бою испанские пеоны, вооруженные дротиками, мечами и щитами - которые в то время сравнивались с римскими легионерами - явно превосходили швейцарских пикинеров» [5]. В подкрепление тезиса обычно приводят восхищение Макиавелли действиями испанских легких пехотинцев в битвах при Семинаре 1503 и Равенне (в обоих случаях ГК не принимал участия). Новшество ГК видят 1) в самой идее действия эскудадос против пикинеров…
«Para romper el frente de los cuadros de piqueros que se habían adueñado del camp o de batalla, Gonzal o recurrió a los pequeños y ágiles combatientes españoles, armados de rodela y cuchillo, los rodeleros <…> Estos mismos rodeleros o escudados podían arremeter a continuación a los alabarderos de la cuarta fila del cuadro suizo, o contra los ballesteros que intentaban cargar su engorrosa arma» [23]; «Против шв. пикинеров ГК использует - в этом новшество - rodeleros или enrodelados, которые проникают в ряды врагов, в том числе не только пикинеров, но и всадников, артиллеристов» [21]. «И ГК сообщит большую роль enrodelados, для резни вражьих пикинеров» [22] .
2) …и в манере самой атаки: «El ataque a la carrera de los rodeleros españoles a la guarnición de los molinos de Atella no fue el primer ataque a la carrera de la historia, pero sin duda ofreció la novedad en el campo de batalla de un ataque con infantería, sin picas y a la carrera. Hasta entonces el ataque correspondía a la caballería, y si no, a los piqueros...» [23].
Еще больший триумфом роделерос супротив пикерос считается битва при Равенне 1512, грянувшая уже после удаления ГК из Италии, когда «многие испанцы, прикрываясь щитами и орудуя кинжалами, пробили себе путь почти до середины вражеского отряда» [25].
Давайте разбираться, против кого именно действовали гранкапитанские «кудесники меча». Смотрим источники об Ателле, 1496:
«(ГК) envió la infantería española con escudos contra los gascones y otras gentes que estaban en guarda de los molinos ya dichos, y después de aquellos otros infantes piqueros que corriesen y acometiesen los enemigos» [26].
«(ГК) envió la infantería española con los escudos contra los ballesteros gascones, y después de aquéllos los otros con las picas que corriesen y acometiesen les enemigos» [26].
Щитоносцы были использованы не против вражеских пикинеров, а против гасконских арбалетчиков. Против швейцарцев действовали свежеиспеченные испанские «пикерос». Возможно, первым это подметил итальянский историк Пьеро Пьери. Разбирая истоки симпатии Макиавелли к легкой пехоте со щитами, он в свое время подробно прошелся по «questa pretesa nuova tattica spagnola» . Вкратце его вывод таков: полноте, господа, никакого ползанья на четвереньках под пики не было! Касательно битвы при Семинаре в 1503, за неделю до Чериньолы, где были разбиты войска все того же д’Обиньи (фартовое место на этот раз его подвело), источники ничего не говорят о проникновении испанцев под вражьи пики с цель причинения тяжкого вреда здоровью их носителей. Слово маэстро: «И почему это откровение [т.е. исп. тактика борьбы с пикинерами] впоследствии не использовалось Консалво ди Кордовa, настолько склонным принимать хорошие предложения и ценить опыт? В Гарильяно, восемь месяцев спустя, испанские пехотинцы выполняют обволакивающий маневр на холме, а внизу, чтобы встретиться лицом к лицу со швейцарскими мужчинами и пикинерами, остались немецкие пикинеры» [15]. Нет здесь никакой «пронырливой» тактики.
Что касается Равенны, следует ориентироваться на первоисточники: «i testimoni oculari della battaglia nulla ci dicono della particolare tattica dei fanti spagnoli, striscianti a terra, armati di coltello. La notizia è in fonti posteriori, come Francesco Guicciardini, Jacopo Nardi e Pietro Martire. Costui pero ne parla come d’uno stratagemma occasionale di Pietro Navarro, il quale avrebbe incaricato « delectos quosdam pedites » di cercare d infiltrarsi fra i nemici « dum longis hastis ab altis humeris certarent utrimque » . Пьери призывал не делать из частного случая – удачной находки Наварро – правило; «un caso del tutto particolare, in cui gli spagnoli tentarono con scarso risultato d'aver ragione delle picche, viene elevato a norma generale e sicura» (См. также мини-дискуссию десятилетней давности www.vif2ne.org/nvk/forum/arhprint/2236769).
Но самое интересное: во втором своем турне по Италии (1501-1503) ГК больше не имел эскудадос. А это значит, например, что встречающееся в научно-популярной литературе о Чериньоле утверждение, будто испанские пехотинцы под началом Паредеса и Наварро (см. схему) являлись щитоносцами и ловко покромсали бедных швейцарских пикинеров ([6], [22], на эту удочку попался и цитированный нами вначале блогер) – бессовестная выдумка. Одним из первых пропажу щитов и мечей заметил француз Кятрфаж при разборе состава испанского войска ГК в 1500 г: «Среди пеших нужно отметить номинальное отсутствие эскудадос, что удивительно [...] Мы увидим, что в начале второй неаполитанской кампании они не будут обозначены в военном учете» [4].
Что ж случилось-то с ними? Испанские историки, что так нахваливают действия этих «проныр», почему-то не склонны говорить о причинах их исчезновения, да и не все еще в курсе, поэтому слово снова Кятрфажу: «Dada la especialización de los otros efectivos, es posible que se hubieran fusionado con los lanceros, futuros piqueros. Pero esta hipótesis plantea la cuestión … poiqué se habría prescindido de un elemento militar que había demostrado sus ventajas tácticas». Да так ли были важны ГК их тактические бэнтахас? Кажется, на французского историка тоже подействовал пиар щитоносцев. Если принять аргументы Пьери о надуманной тактике их борьбы на четвереньках против пикинеров, то становится понятым, что ГК они уже не были нужны в таком большом количестве, как изначально в 1495. Потребовались бы они ГК во втором ит. походе – он бы их себе организовал, подобно тому, как заказал ландскнехтов. Пьери утверждал, что ГК уже после Семинары половину щитоносцев переквалифицировал в пикинеров, во второй же его войне с французами в Италии сохранилась лишь какая-то небольшая их часть.
И ПУЛЯ НЕ ДУРА…
Усиление роли огнестрела считается одной их главных составляющих прогресса военного искусства той эпохи. В этой сфере ГК вменяют в заслугу следующее: «он заменил старые арбалеты в качестве … наступательного оружия новыми аркебузами» и «ключ к терции заключался именно в роли, которую играли аркебузиры, превращенные ГК в настоящую ударную и осевую силу пехоты» [6], «Hasta la llegada del Gran Capitán –especialmente tras su segunda expedición a Nápoles (1501-1504)– ninguna nación realmente había hecho una apuesta por usar armas de fuego portátiles a gran escala en batallas campales…» [5].
Замена арбалетов огнестрелом произошла не столь быстро, как могло показаться. Нельзя не отметить изначально внушительное присутствие ballesteros в войске ГК в его первой экспедиции. Арбалет « пользовался доверием солдат и самого короля Д.Фемандо, который проверил его эффективность в гражданской войне и приказал Великому воеводе доставить его в Италию в хорошем числе » [27]. Из данных Ладеро Кесада следует, что пеоны, дополнительно набиравшиеся в Галисии и Астурии для войны в Неаполе, ровно наполовину состояли из арбалетчиков [12]. Несмотря на симпатии своего короля к этому старому оружию, ГК довольно быстро понимает важность огнестрела. Ладеро Кесада при анализе реляции о составе исп. экспедиционного корпуса в конце 1495 г. отмечает увеличение количества espingarderos и, наоборот, нежелание ГК пополнять ряды арбалетчиков. Эспингардерос уже распределены группами примерно одинаковой численности и в документе подсчитаны отдельно от капитаний пеонов (пехоты). Если вынести за скобки тех пехотинцев, что ГК распределил по гарнизонам, доля эспингардеров среди всех пеонов составляла в тот период почти половину.
Налицо «революционность», однако все тот же Кятрфаж снова критичен к ГК: «Оглядываясь назад, у историка может возникнуть соблазн поверить, что решение, которое в конечном итоге подтвердило превосходство кастильского оружия, было якобы навязано после Семинары, то есть развитие маневренности и огневой мощи. Возможно ли, что будущий Великий капитан сразу понял это? Может, просто, став свободным в своих манерах после возвращения короля Ферранте II в свою столицу…, он решил вести войну, как […] против арабов [в] Испании?» [4]
Экспедиционный корпус 1500 года по-прежнему включал арбалетчиков, но, очевидно, в куда более скромных пропорциях, чем в 1495. Как подметил Кятрфаж, отживающие свой век ballesteros неспроста объединены в документах в одну категорию с копейщиками – еще одной исчезающей разновидностью пехоты. Зато espingarderos уже составляют больше четверти всей пехоты, а если добавить к ним арбалетчиков, то доля стрелковых войск станет еще больше. «Но кто был у истоков инструкций набора? Только ли Правительство...? По предложению или требованию ГК? Вероятно, все вместе» [4].
Пьеро Пьери пошел еще дальше - утверждал, что после прибытия к ГК 2000 ландскнехтов всем остальным его пехотинцам была вручена аркебуза. Да-да, даже копейщикам: «i fanti spagnoli appaiono ora tutti tiratori, ma non arcieri e balestrieri, bensi tutti quanti archibugieri» [14]. По прикидкам Пьери, у ГК при Чериньоле на 2000 пик приходилось якобы до 5000 (!) стрелков; эскадроны Паредеса и Наварро в такой реконструкции предстают двухтысячными массами сплошных аркебузиров (см. схему). Если еще учесть, что аркебузиры были распределены впереди пикинеров, перед нами возникнет прообраз состава и построения будущей терции, только соотношение огня к пике у ГК выглядело гораздо круче – 2,5:1. А если добавить сюда якобы имевший место контрмарш, тогда это вообще революция революций. Подобная идея могла быть навеяна Пьери испанскими источниками о Чериньоле, где сказано, что в схватке пехотинцев Паредеса и Наварро с французами использовались «escopetas» [26] (однако тут же упомянуты и живучие ballestas).
Версия, конечно, интересная и не лишена оснований, но мог ли ГК позволить себе полностью проститься с копейщиками, не располагая пикинерией из своих соотечественников, а только немецкими наемниками? У Суриты [28] есть свидетельство, что при Чериньоле против швейцарцев и гасконцев выступили испанцы «arrojando las lancas, y dardos que tenian». Копейщики еще не сказали свое последнее адьос…
Наконец, ГК приписывают предвосхищение тактики contramarcha. Ну а что такого? Гулять так гулять! Нынче испанские историки яростно оспаривают у голландцев авторские права на контрмарш, утверждая, что де испанские аркебузиры еще при Бикоке, за 70 лет до «вашего Маурисио», опробовали это ноу-хау (на что голландцы стучат пальцем по виску и предлагают оппонентам посмотреть, в чем смысл контрмарша [29]). Жаль, не все испанские авторы знают, что за несколько десятилетий до этих дискуссий уже знакомый нам Пьеро Пьери углядел, на основании описания битвы при Чериньоле в Кроника Манускрита, тот же самый прием с тем же количеством шеренг, который Колонна применит через 19 лет при Бикоке. Впору испанским историкам обновить свои методички…
…И ПИКА МОЛОДЕЦ: «Испанский сюрприз»
ГК восхваляется как полководец, сумевший добиться грамотного взаимодействия на поле боя пики и огнестрела, или, как говорил Пьери, швейцарской и итальянской тактики. Сиречь подсказал правильное соотношение ингредиентов в рецепте для приготовления будущей испанской терции.
«Испанская военная модель импортировала новинки в целом, так как швейцарцы сражались с пиками в компактных и линейных формациях, настоящих амальгамах людей, которые, хотя вместе, практически сражались индивидуально. Немецкие ланскнты ввели эскадроны, развивая тактику, в то время как испанцы продвигали систему дальше, внедряя и интегрируя огнестрельное оружие в комплекс - работа, в которой Великий капитан будет участвовать и применять на практике - то, чему очень скоро будут подражать другие народы» [5].
Пикy – «королеву битв» – испанцы признали де факто в 1497 (войско в Руссильоне) и «присягнули» в 1503 («la gran ordenanza»). Возобладала швейцарская модель, что неудивительно: пикинеры сборной Швейцарии в ту эпоху наводили шорох и не так давно, к вящей славе, несколько раз откупорили Бургундского. Топ-монархи Европы озаботились изготовлением собственной «пиратской» копии или же нанимали оригинал.
Однако в войске, отправленном с ГК в 1495, еще не было пикинеров. Поражение при Семинаре, как считается, побудило ГК обзавестись собственной пикинерией, которая всего через год получит боевое крещение при Ателле. В описании битвы испанские источники уже говорят о наличии у испанцев «piqueros» в противовес прежним «lanceros». Пьери и Хорхе Бигон, возможно, одними из первых обратили на это внимание: против «квадрата» швейцарцев в этой битве действовали не традиционные испанские копейщики, но такие же пикинеры [9] (впрочем, Кроника Манускрита утверждает, что пикинеры использовались против вражеской кавалерии). Другие испанские историки как будто не замечают этот факт и продолжают превозносить ловких щитоносцев, пролезших под пики и сумевших разломать строй противника, т.е. как будто только благодаря их действиям швейцарцы были отброшены [10]. Хотя, по идее, эти историки должны трубить о том, как ГК опередил своих королей и сумел прямо по ходу войны переформатировать копейщиков в пикинеров.
Впрочем, дебют испанских пикинеров, если целиком принять версию Пьери, не был удачным, и для слома квадрата швейцарских пик Великому воеводе понадобилось взаимодействие сразу нескольких видов оружия…
В 1497 г. испанцы начали обучать своих воинов премудростям пикинерной тактики и на другом фронте – в Руссильоне (правда, тогда была принята пика "a la Alemana", а не на швейцарский манер [4]. Почувствуйте разницу). Но существенных полевых битв там не было, и в целом пикинерский строй требовал времени, чтобы привиться. В войске ГК, сформированном в 1500 для кампании против турка и – в перспективе – против француза испанские пикинеры снова отсутствуют. Хотя в реляции о составе войска утверждается, что «лансерос» якобы уже «a la horden de la çuyça» [12], термин «piqueros» применяется только к 2 капитаниям, причем одна из них– аглицкого капитана [4].
Кятрфаж подчеркивает, что разработка «la gran ordenanza» 1503, признавшей власть пики, предшествовала битве при Чериньоле. А это значит, что «no resulta pues aventurado enlazar la adopción del modelo suizo con la experiencia italiana del Gran Capitán» [30]. Хотя причем здесь Чериньола, если ГК еще в первый свой поход столкнулся с необходимостью пикинерии? Только борьба на итальянском театре могла показать испанцам необходимость в «королеве оружия». Во втором своем походе для борьбы со швейцарскими пикинерами ГК уже не привлекает своих копейщиков, а предпочитает трансфер ландскнехтов из Германии. Обращение к забугорным пикам, собственно, и подтверждает факт, что «испанское экспедиционное тело не имело сопоставимых элементов, и что, следовательно, процесс реформ, происходящих в Испании, не зависел от событий в Неаполе» [4]. Здесь, нам кажется, фр. историк несколько упрощает ситуацию, искусственно разделяя два процесса: «приручение» испанцами огня, что происходило в Италии и освоение пики – в Испании.
EL GRAN CAPITÁN или EL GRAN CORONEL?
Другой важный вопрос – о проведенных ГК преобразованиях в структуре войска. «Кордовисты» выстраивают следующую схему: капитании ГК впервые объединили разные виды оружия, а созданные им коронелии стали последним этапом на пути к образованию терций. Ибо, как писал граф Клонард (и некоторые историки это до сих пор повторяют), терции были созданы в 1534 г. якобы из 3 коронелий, а те состояли из 4 рот (прежде звавшихся капитаниями): «En 1534 la infantería española sufrió una reforma de mucha importancia… la formación de los tercios. Cada uno de estos se compuso de tres coronelías, reduciéndose á doce compañías las sesenta que las constituían…» «La infantería que creó se hizo dueña de los campos de batalla durante siglo y medio» [7]. «Коронелии Великого капитана - эмбрионы будущей терции» [6]
Тезис о том, что ГК придумал капитании из 500 человек, где 200 были пикинерами, 200 щитоносцами и 100 аркебузирами, был запущен Саласаром [17]. Опираясь на макиавеллевскую бригаду из 6000, Саласар приписал ГК идею похожего войска - «escuadrón o batallón» (или coronelía, ибо батальоном должен был командовать coronel) из тех же 6000 чел., только с немного измененной структурой: 12 капитаний вместо 10 и силой на 50 чел. больше, меньше щитоносцев и т.д. Зато, например, сохранена идея флорентийца о «действующих» и «запасных» пиках – у испанца они стали называться picas ordinarias и picas extraordinarias. Этот отрывок был некритично воспринят историками более поздних веков, включая Клонарда и Лота. Но авторам 19 века это еще простительно, а вот воспроизведение придумок Саласара как реформ ГК в современных статьях – это уже и смех, и грех. Причем публикуется это не где-нибудь, а в серьезных или полусерьезных журналах и сборниках [11, 21, 22]. Более критично настроенные умы воспроизводили эту выдумку о капитаниях в 500 чел. с осторожностью, например, Альби де Ла Куэста сопроводил ее оговоркой «pero nada indica que esta idea se llevara a la práctica».
В 2000 г. человек по имени Гомес в книге о кампаниях ГК уменьшил численность капитании ГК ровно в 2 раза с сохранением пропорций между пикинерами (100), аркебузирами (50) и щитоносцами (100). Да и коронелия теперь объединяла уже не 12 капитаний, а отчего-то только 6, и, в итоге, стала уже в 4 раза слабее шеститысячного саласаровского эскадрона: «союз шести капитаний сформировал коронелию... Их можно сравнить с нынешним полком. Объединение двух или трех коронелий приведет чрез несколько лет к появлению несравненной Терсио... » [27]. Человек по имени Гомес так и не раскрыл источника этого откровения; возможно, мы наблюдаем попытку подогнать силу капитании под стандарт роты в будущей терции.
Однако важнейший вопрос о том, когда ж ГК организовал эти капитании да коронелии, испанские авторы дружно игнорируют. Если это случилось в первый итальянский вояж, то опыт таких капитаний не получил развития, поскольку в войске 1500 мы видим совсем другой их состав. Если во втором походе, то это маловероятно: ГК уже не имел эскудадос, а пикинеров он привлек извне. Если в мирный период своего наместничества, тогда эти нововведения не были им испытаны в боевых условиях и не являлись фактором его побед.
Обратимся теперь к документам для понимания реальной картины.
В конце 1495 г. в 6 пехотных капитаниях ГК насчитывалось от 50 до 200 человек, в среднем – 100, окромя шести сотен espingarderos, которые в документах подсчитывались отдельно и действовали небольшими группами.
В войске 1500 по-прежнему разброд и шатание: в капитаниях от 50 до 250, причем espingarderos уже подсчитаны в их составе, зато нет эскудадос, не говоря уже о настоящих пикинерах. Последовательного баланса между типами оружия предсказуемо не наблюдается: в одной капитании было всего 4 espingarderos, в другой – 50, в третьей – вообще 130. Ладеро Кесада по этому поводу писал: «очевидно, что единообразная модель формирования и функциональной расстановки пеших войск еще не была достигнута И, ВОЗМОЖНО, ЕЕ И НЕ ИСКАЛИ (капслок наш)» [12].
Однако Кятрфаж подчеркивает состоявшийся прогресс, видя в капитаниях 1501 г. роты в современном понимании. «В отличие от французского значения, в Испании капитания не означает специальной области, а соединение солдат, независимо от их специальности». О существовании коронелии в тот момент еще рано говорить: «похоже, нет подразделения выше или больше, чем капитания…» [12]
Появление коронелии испанские авторы датировали то 1508 [31] или 1509 [32], что уже исключало вмешательство ГК, то 1506 и 1507 [33], что не исключало. Скепсис есть и в отношении того, что эти коронелии выступили прообразами терций [34].
Истину открыл Ладеро Кесада на основании фин. документов 150 года: «также кажется очевидным, что общая организация была реформирована, поскольку капитании уже сгруппированы в коронелии…». Но у коронелий не было фиксированного количества капитаний, равно как и численности последних, «хотя тенденция устанавливать его около сотни кажется очевидной» [12].
Стало быть, ГК в принципе ничто не мешало создать коронелии, только по факту они изначально были произвольным набором капитаний и, что самое главное, не нашли отражения в структуре будущих терций. «La coronelía aparece como un agrupamiento operativo», напоминает нам современный исп. историк Мартинес де Мерло. Он со скепсисом относится к данным Клонарда о 20 коронелях в 1505 г. и, касаясь коронелий в битве при Равенне (1512), констатирует: «por nuestra parte no hemos encontrado en estas coronelías la continuidad histórica de sus líneas de mando aunque algunas compañías pudieran proceder de las campañas del Gran Capitán de 1503» [34]. Иные серьезные историки еще более критично настроены в отношении «исторической роли» коронелий. Например, Кятрфаж в книге про военную революцию назвал их эфемерными, а в книге про терции и вовсе не удостоил их упоминанием. А другой спец по терциям, Альби де ла Куэста, одергивал авторов, сгоряча утверждавших сохранение коронелий в терциях даже в 17 веке [31, c. 38 и 379].
Возвращаясь же к запущенному Клонардом и до сих пор кочующему по всяким журнальчикам [например, оспреевский опус «The Spanish Tercios 1536–1704»] тезису о создании терции в 1534 из коронелий, отметим один нюанс: таинственный ордонанс 1534 до сих пор не найден, а вот дошедшая до нас Ordenanza de Génova 1536 устанавливает почему-то уже 10, а не 12 рот, и в ней нет даже намека на коронелию (поминался «coronel», но применительно только к иностранной пехоте)… [35]
Что касается других родов войск, то и здесь исп. историки стараются приписать ГК новшества. «De la artillería mantendrá una, más pesada y potente aún, para los asedios, cuya acción combinará con el manejo de explosivos, en lo que se especializará uno de sus mejores capitanes, Pedro Navarro. Y organizará otra ligera, a lomo de mulos que acompañará a las tropas y podrá participar en las batallas campales, e incluso en los golpes de mano» [22]. «ГК делает артиллерию легче и более портативной» [21]. Но можно согласиться с Лануса Кано, что «a la Artillería de la época no la daba Gonzalo de Córdoba demasiada importancia» [19].
Еще интересней испанские авторы высказываются по поводу кавалерии:
1) «Durante el siglo XVI la caballería pasó de ser el elemento principal que había sido en los ejércitos la Edad Media a un arma secundaria, usada simplemente para apoyar a la infantería, una de las grandes transformaciones que empezó a poner en práctica el Gran Capitán… После изменения ГК своей военной тактики и адаптировав ее к возможностям и опыту своей армии, ведя войну преследования, стычек и засад, легкая кавалерия нашла свой смысл» [5]. Эвона как, ГК, оказывается, специально превращал конницу во «вторичный род войск»! Может, попросту сыграла свою роль элементарная слабость его кавалерии перед лицом страшных французских жандармов и невозможность выписать из-за рубежа аналог таких молодцев, как удалось выписать ландскнехтов? Доморощенные hombres de armas из созданных недавно Guard(i)as de Castilla, очевидно, не могли тягаться с французами.
Кстати, о тяжелой кавалерии…
2) «Из кавалерии он сохраняет часть тяжелой, но большую часть превратит в легкую, в маврском стиле, и изменит принцип ее использования» [22].
«Тяжелая кавалерия исчезает почти полностью…» [11].
Это справедливо лишь для первой итальянской кампании, где у ГК будет только одна капитания Guard(i)as de Castilla. Во второй уже будет наоборот – одна капитания хинетов, все остальные - омбрэс дэ армас. То есть налицо интерес к «утяжелению» конницы, вызванный необходимостью борьбы с французскими жандармами, что заметил опять-таки Рене Кятрфаж. В ходе второй кампании ГК усилится за счет местной легкой конницы, и доля омбрэс дэ армас упадет, однако если верить Сурите, так подробно расписавшему состав исп. армии при Чериньоле, количество тяжелых всадников будет составлять 40% всей кавалерии. Наконец, в документах о составе войска ГК в 1504, уже после войны, на 8 капитаний хинетов приходится 10 омбрэс дэ армас (если учитывать номинальную численность, будет примерно поровну, т.к. некоторые «тяжелые» капитании включали не 100, а 50 чел).
У Гран Капитана изначально была какая-то тактика, и он ее придерживался
Помимо преобразований ГК в родах войск, историки выискивают революционную тактику в конкретных его битвах. В качестве образца таких действий справедливо приводится в первую очередь Чериньола (см. «Испанский Суворов», параграф «Апрельские тезисы военного революционера»). «В битве при Чериньоле конденсируется большая часть основных тактических принципов, которые будут развиваться в течение XVI века на европейских полях сражений» [6].
Во-первых, согласно эзопову языку генерала Леона, ГК «открыл» землю. Он «использовал преимущество своей местности, заставляя его сражаться с врагом, где он хотел… Земля используется и при необходимости укрепляется, чтобы извлечь все преимущества, которые она предлагает» [10]. Мы стоим у истоков еще одного «отцовства» ГК – как «father of trench warfare».
«Полевая фортификация была возрождена, забвенная со времен римлян. Он заново открыл для себя ценность земли. Именно генерал делал окопы, чтобы подойти к крепости, и ров и посты, чтобы остановить вражескую конницу. Гонсало умел использовать местность, придерживаться ее, изменять ее. Как католические монархи в Гранаде, солдаты Гонсало в Италии стали мотыгами, чтобы копать…» [23]
Во-вторых, при Чериньоле «el dispositivo español era revolucionario» (Кятрфаж). Этот историк, вообще не склонный превозносить ГК и даже иногда подтрунивающий над ним, отмечал акцент на эспингардеров и революционный ввод в действие огневой мощи. Нельзя не согласиться с мэтром. «Организация пехоты в меньших, более мобильных квадратах по сравнению со швейцарскими, что способствует их использованию там, где это наиболее необходимо» [37]. Воистину так. Пьери, кроме того, отмечал новаторство в использовании отряда хинетов по сравнению с прошлыми битвами (см. схему).
Схема Триумф «противотанковой обороны» - Чериньола. Исправленная карта из комикса «La battaglia di Cеrignola» 1987 (отражает реконструкцию П. Пьери).
Кроме того, «есть смена отрядов, аркебузиры пикинерами, контратаки, объятия, атаки на фланги и заканчивается эксплуатацией успеха и преследованием» [22].
Чериньола стала поворотным моментом, потому что она «demonstrated in the most complete fashion the answer to the problem of how to deal with the Swiss infantry square» [38].
В противовес этому победа при Гарильяно, где по факту не было «правильного» сражения и «the game was won this time by "major tactics", not by armament» [24] , было добыта отнюдь не по «революционным» лекалам, о чем писал еще Пьери, фиксируя смущение своих коллег – исследователей военного искусства – пред этой нетипичной битвой («на самом деле битва при Гарильяно сложный феномен, и секрет победы на этот раз гораздо больше в стратегической области, чем в тактической...»).
«ACADEMIA DEL GRAN CAPITÁN»: птенцы гнезда Кордова
ГK до кучи считается отцом-основателем «интернациональной» школы талантливых капитанов, «la escuela hispano-italiana de estrategia». Еще П. Пьери подчеркивал итальянскую основу военного искусства ГК: «Консалво ди Кордова, великий Консалво, сформировался в Италии, когда в нашей стране сошлись различные трансальпийские армии и вошли в контакт различные способы ведения войны, и Италия была гимназией, где война, ставшая искусством, благодаря виртуозности "Condottieri", дала наибольшие возможности для развития, благодаря постоянному разнообразному опыту» [16]. Но Пьери, как истинный итальянец (но не квасной патриот, как это часто бывает у нас), больше «болел» за своих – господ Колонна и Бартоломео д'Альвиано, подчеркивая, что именно их советами пользовался ГК (чего стоит только совет «противотанкового» рва с парапетом при Чериньоле): «Фабрицио и Просперо Колонна, которые приносят в испанский лагерь ценный военный опыт итальянских лидеров».
В последние годы особенно активно эту тему развивал Мигель Алонсо Бакер в серии своих статей. Он разделил военную историю Европы последних 5 веков на 6 «культурных периодов», каждому из которых соответствовали собственные «tipo de pensamiento militar» и «escuela de estrategia». Великие капитаны не возникают поодиночке, а в рамках определенных школ. Первому этапу как раз и соответствует испано-ит. школа, а последнему, кстати, – наша, русская [36].
Исп.-ит. школа сложилась как синтез идей, возникших на ит. земле и подхваченных затем испанцами, и кастильско-арагонской военной традиции. «Lo que los tratadistas denominan «Renacimiento militar» elige a Italia como lugar de encuentro de las propuestas sobre la profesión de las armas que exhibían, por entonces, los más variados signos y muy distintas procedencias». ГК, столкнувшись в Италии с совершенно непривычной ему военной средой, « triunfa porque asimila múltiples enseñanzas y las vierte en el recipiente de su personal formación ibérica».
В рамках этой школы Бакер выделял 3 поколения. Первое из них – современники ГК, всего 9 персон. Не все из них, скажем прямо, усвоили «magisterio prácticо» непосредственно от ГК. Некоторые только-только начинали свой боевой путь при нем и никак не могут рассматриваться прямыми учениками. Из знакомых лиц - Педро Наварро, что до встречи с ГК наварился на пиратстве, стойкий Колонна (ПрОсперо), на котором многое держалось, премудрый ПескАра, победитель при Павии, лев Лейва и другие.
Исп.-ит. школа будет преобладать весь 16 век и загнется только в следующем. Последним ее великим представителем Бакер считает кардинала-инфанта (о нем мы планируем когда-нибудь поговорить в рамках цикла ВИП).
В заключение еще раз подчеркнем, что не все испанские авторы видят в ГК «отца» и «творца» испанского эхерсито. Среди помянутых выделим «умеренных» в лице генерала Леона Бийяверде, уже само название статьи коего «El Gran Capitán, diseñador de la nueva infantería de su época» свидетельствует о смягчении патетики. ГК уже не «изобретает» новое оружие: «Новая пехота, которую моделирует Великий Капитан, организацию и процедуры которой он меняет, координирует все элементы действия и вносит некоторые изменения в вооружение, но не делает больших изобретений, а выполняет то, что было сделано обычно» [21].
Также не все историки отказываются от штампа про «отцовство», просто ищут «родителей» в других действующих лицах. Тогда на авансцену выходят католические короли или их сподвижники, например, еще один Гонсало «де Кордова» (т.е. родом из этого города), де Айора, «военный летописец, разработчик новой тактики пехоты», который в 1504 году «сумел представить образец организации новой пехоты, обученной «a la suiza» и сгруппированной en ordenanza …» (из энциклоп. статьи Ладеро Кесада; напомним, что сам Мигель Анхель в своей книге [12] отнюдь не превозносил ни Кордова, ни Айора). В сторону большой роли католических монархов в процессе «военной революции» клонит Э. Мартинес Руис: «Не стоит отказываться от правления католических королей при анализе процесса военного обновления […] В сем заключается историческое значение Великого Капитана: именно он в значительной степени указывает на жизнеспособность маршрута, который открывался […] пробами и ошибками, как в офисах, так и на полях сражений. Его кампании в Италии дают опыт и результаты, которые заставляют продолжать с уверенностью в успехе» [20].
Еще более категоричен Кятрфаж:
«Así que resulta aventurado enlazar la resoluta opción modernista de España con la experiencia del Gran Capitán. Debemos considerar que la nueva organizacion militar, de la cual fue don Gonzalo quien con tanta perfección la sabría utilizar, salió del esfuerzo reformista inmediatamente decidido tras la conquista de Granada. [...] Esfuerzo concebido y realizado metódicamente durante el decenio que siguió» [39]. «Таким образом, ни дон Гонсало Фернандес, ни Гонсало де Айора не планировали испанскую военную реорганизацию. Когда Фердинанд Католик подписал распоряжение, самое меньшее, что можно сказать, это то, что положение его главнокомандующего в Италии не было примером для подражания» [4]
Характерно, что именно с руссильонским, а не с итальянским военным опытом Кятрфаж связывал появление в 1504 г. «infanteria de la ordenanza», которая и послужит прообразом будущей пехоты терций. Испанский пехотинец в ордонансе начинает зваться «инфант». Это уже не прежний презренный peón, слово, которое в современном испанском обозначает пешку, поденщика, чернорабочего. И мы наблюдаем не просто переименование – то, что в наши дни принято выдавать за коренную реформу. Пеон и инфант – это две большие разницы, в чем совсем скоро и предстояло на своей шкуре убедиться противникам испанской монархии…
Примечания
[1] Jean Chagniot. La Révolution militaire des temps modernes. Уж сколько было наездов на те же терции – испанские историки до сих пор заняты борьбой с нарисованными зарубежными коллегами мифами. Зело больная тема.
[2] Martínez Ruiz Enrique. La aportación española a la «revolución militar» en los inicios de los tiempos modernos
[3] Quero Rodiles. La impronta del Gran Capitán en el ejército español
[4] Quatrefages R. La Revolución Militar Moderna. El Crisol Español. (1996)
[5] Rodríguez Hernández, Mesa Gallego. Del Gran Capitán a los tercios: la herencia de Gonzalo Fernández de Córdoba en los ejércitos de los Austrias (siglos XVI y XVII) // RHM
[6] Jiménez Estrella. Don Gonzalo de Córdoba: el genio militar y el nuevo arte de la guerra al servicio de los reyes católicos
[7] Clonard (Serafín María de Sotto y Abach Langton). Historia Orgánica de las Armas de Infantería y Caballería… t. 3
[8] Meléndez-Valdés Navas R. Pero... ¿hubo alguna vez una revolución militar? Gonzalo de Córdoba y la moderna Infantería española
[9] Jorge Vigón y Suerodiaz. DISCURSO… 1953
[10] Mesa Gallego. El arte de la guerra y el Gran Capitán // Desperta Ferro: Historia moderna, Nº. 19
[11] García Sánchez. El Gran Capitán: el tránsito de la guerra medieval a la moderna
[12] Ladero Quesada M. Á. Ejércitos y armadas de los Reyes Católicos Nápoles y El Rosellón (1494-1504)
[13] Piero PIERI. La crisi militare nel Rinascimento, Napoli, Ricciardi, 1934
[14] Piero PIERI. Consalvo di Cordova e la battaglia di Cerignola // Archivio Storico Pugliese, V (1952)
[15] Piero PIERI. Guerra e politica negli scrittori italiani. 1975
[16] Piero Pieri. Cordova e le origini del moderno esercito spagnolo. 1954
[17] Tratado de re militari: Tratado de caualleria hecho a manera de dialogo q[ue] passo entre los illustrissimos señores … 1536
[18] Макиавелли Н. Военное искусство. — М.: Воениздат, 1939
[19] Lanuza Cano F. El ejército en tiempos de los Reyes Católicos. Imp. Federico Doménech, Madrid, 1953
[20] Martínez Ruiz Enrique. El Gran Capitán y los inicios de la "Revolución Militar" española
[21] León Villaverde Antonio. El Gran Capitán, diseñador de la nueva infantería de su época
[22] José Mollá Ayuso. El Gran Capitán. Genio revolucionario de la táctica medieval.
О Саласаре и его «разоблачении» см. также: П. Пьери [16] и спецвыпуск RHM 2015
[23] Martínez Laínez y Sánchez de Toca. El Gran Capitán. Gonzalo Fernández de Córdoba
[24] Charles Oman. A History of the art of war in the sixteenth century. London: Methuen. 1937.
[25] Гвиччардини. Перевод М.А. Юсима
[26] Crónicas del Gran Capitán
[27] Martín Gómez. El Gran Capitán, las campañas del Duque de Terranova y Santágelo.
[28] Historia del rey don Fernando el Católico…
[29] Признавая уязвимость исп. аргументов, все же нельзя не согласиться с Ж. Шаньо: «Il faudrait donc dépouiller les sources narratives pour découvrir le foisonnement d’expériences et de stratagèmes dans toutes les armées européennes et asiatiques au xvie siècle avant de célébrer la fameuse contre-marche de 1594»
[30] Кятрфаж Р. Терции. 2015
[31] Альби де Ла Куэста Х. От Павии до Рокруа…
[32] Enrique Martínez Ruiz. El Ejército de los Austrias y sus Ordenanzas // RHM
[33] Francisco Arias Marco. Aclaraciones en torno a las coronelías y los tercios // LA ORGANIZACIÓN MILITAR EN LOS SIGLOS XV Y XVI
[34] Martínez de Merlo. La organización de los Ejércitos en los Austrias // RHM
[35] Клонард ссылался на Лондоньо и Эгилуса. Но свидетельство Лондоньо о трех коронелях в терции лишено хронологической привязки и не подразумевает, как уже подметил Мартинес де Мерло, существование коронелии в качестве структурной единицы. Подробнее о проблеме ордонанса 1534 см.: Mónica GUTIÉRREZ CARRETERO. Recopilación de las ordenanzas militares de los Austrias // RHM
[36] Alonso Baquer M. La escuela hispano-italiana de estrategia // El Gran Capitán : de Córdoba a Italia al servicio del Rey. 2003
[37] Ramos Oliver. Gonzalo Fernández de Córdoba y su aportación al arte militar “moderno”
[38] Mallett. Mercenaries and Their Masters. Warfare in Renaissance Italy
[39] Quatrefages R. Génesis de la España militar moderna
Короче-он, как всегда, блестяще распорядился теми силами в той обстановке, что имел, но создания системы я здесь не вижу, в дальнейшем он к такой схеме не прибегал. Он был великолепный полководец, герой, прекрасный руководитель […] но на отца военной революции не тянет».
Satchel17.livejournal.com (орфография и пунктуация автора сохранены)
читать дальше
«ОТЕЦ» – КОМУ?
Стараниями нескольких поколений историков к ГК прочно приклеен ярлык большого военного реформатора. «Сreador del ejercito moderno», «restaurador del arte militar moderno», «padre de la guerra de trincheras», «el más relevante y revolucionario general de su época», «великий создатель испанской пехоты», полководец, который «ha forgiato lo strumento a ció necessario, ponendo veramente le basi dell'esercito spagnolo dei tempi moderni», «verdadero autor» военной революции (если таковая имела место быть) – это далеко не полный перечень пышных эпитетов испанского командира в историографии. Заметим, что в качестве «капитанских дочек/сыновей» выступают разные категории: и испанская пехота, и военное искусство (сюда же относится «военная революция»), и даже конкретно окопная война… Идея об испанской пехоте как «дочери» ГК находит свое логическое завершение в тезисе о том, что ГК якобы создал знаменитые терции.
Естественно, приписывание одному лицу «отцовства» чего-либо, будь то испанская армия или русская демократия, изначально несет утрированный, а иногда и чисто символический характер. В случае с ГК штамп слишком сильно укоренился, чтобы просто отмахнуться от него. В этом историографическом очерке мы постараемся выяснить, какие конкретно достижения ставят в заслугу ГК и что он реально «породил» в сфере войны и соответствующего искусства, или, используя формулировку Пьери, « entro quali limiti il Gran Capitano puó essere considérate il creatore del nuovo esercito spagnolo ?»
КАТЕХИЗИС РЕВОЛЮЦИОНЕРА: военное наследие ГК в историографии
Когда англоязычные историки развивали пресловутую концепцию «военной революции», они не просто вычеркнули испанскую армию из числа участников «революционного» движения, но и припасли ей роль «реакционной контры», или, по меткому выражению Жана Шаньо, «пугала» [1]. Испанская историография, очнувшись, заявила, что ее страна отнюдь не плелась «в хвосте живого дела революции», а наоборот, в самом что ни на есть авангарде. Э. Мартинес Руис перечислил эти прогрессивные параметры:
« – Un equipo que planifica y organiza la guerra desde el poder.
– Unos efectivos en ascenso, bien instruidos y pertrechados, capaces de adaptarse a las nuevas formas de lucha y de influir directamente en la implantación de esas formas.
– El incremento de la significación de la artillería y de las armas de fuego portátiles individuales.
– Una adaptación de la fortificación a las nuevas exigencias de la guerra.
Pues bien, en la España de ese periodo, en la de fines del siglo XV y comienzos del siglo XVI, en la España de la transición del Medievo al Renacimiento, en la España de los Reyes Católicos, en definitiva, encontramos no sólo la presencia de esos cuatro factores, sino también aportaciones decisivas en unos casos e implicaciones directas en otros, por lo que no se debe desconsiderar la significación española en los orígenes de la denominada revolución militar» [2]. К этому еще добавляют, что «военное применение пороха в Европе началось с Испании» [3], изобретение там же контрмарша и т.д.
По иронии судьбы, едва ли не первым, кто вступится за испанцев, окажется француз. Это уже знакомый нам (Продвинутый уровень. Французский вклад) Рене Кятрфаж – его монография «La Revolución Militar Moderna. El Crisol Español» [4] стала если не первым вообще, то, по крайней мере, первым фундаментальным трудом, приобщившим испанскую армию к священному делу «военной революции». И при таком методологическом ракурсе фигура Гран Капитана предстала в новом свете – как истинного «военного революционера». «Если в какой-то момент и грянула военная революция, то, несомненно, никто иной как дон Гонсало Фернандес де Кордова должен быть признан ее истинным автором», утверждали два авторитетных исп. историка, Меса Гайего и Родригес Эрнандес [5]. «ГK был инициатором, по крайней мере, в тактической области, гораздо более широкого и сложного процесса, в котором сочетались факторы экономического, социального, технического […] характера, известного в историографии как военная Революция» [6]. Но о революционности деяний ГК писали Пьеро Пьери и Клонард еще до того, как это стало «основным течением». Впрочем, у них начало революции связывалось со швейцарцами: «La gran revolución que verificó Gonzalo en el sistema militar de Europa, revolución ciertamente inaugurada por loe suizos; pero en choque todavía con las preocupaciones dominantes, foé la de dar una preferencia marcada á los infantes sobre los caballos» [7].
Есть и такие испанские историки, которые не спешат принимать идею «революции» и задаются вопросом: а был ли мальчик? Т.е. «Pero... ¿hubo alguna vez una revolución militar?» [8], в связи с чем переосмысливается и вклад ГК: «Гонсало де Кордоба считается создателем нашей [испанской] современной пехоты, итальянско-испанской военной школы и терций, а также тем, кто впервые сломил гордость французской кавалерии. Ну, это все кривда, или, по крайней мере, сие не есть вся правда ...»
«Los tratadistas militares convienen unánimemente en alabar la excelencia del arte militar del Gran Capitán, pero es más raro que digan en qué consistía exactamente»
В последние годы про ГК часто выходят сборники статей (приуроченные обычно к очередной круглой дате из жизни героя), среди которых непременно присутствует хотя бы одна про его военный вклад и наследие. Отметим изданные в начале нулевых сборники «Córdoba, el Gran Capitán y su época» и «El Gran Capitán : de Córdoba a Italia al servicio del Rey», в 2015 - спецвыпуск Revista de Historia Militar, сборник и выставка, организованные Министерством обороны, сборник «El Gran Capitán. Una mirada desde la contemporaneidad» и др., в 2018 – «Los Fernández de Córdoba». Несмотря на количественное изобилие, большинство этих сообщений о вкладе ГК в военное дело строится по единому шаблону – вначале об изменениях в военном искусстве Европы, «военной революции» и огромной роли в сем процессе Испанской монархии, затем – биография уроженца Монтильи. Общий восторженный тон статей гениально маскирует вопрос о реальных заслугах собственно ГК – рассказ о них в итоге уменьшается чуть ли не до нескольких предложений (примеры – Мартинес Руис, Керо Родилес). Вместо конкретных ответов читателям в качестве изобретений ГК преподносится, к примеру, вот что:
«una concepción nueva del arte de la guerra» [9]
«Великий капитан вместе с монархами и их советниками были те, кто сумел создать первую армию современности» [10].
«изменил законы тактики и стратегии, установленные с древних времен, чтобы его люди действовали новаторским образом» [5]
«el Gran Capitán fue un genio militar excepcionalmente dotado, que por primera vez manejó combinadamente la infantería, la caballería, la artillería y los zapadores.
Sustituyó la guerra de choque medieval por la táctica de defensa-ataque, que se puso de manifiesto en la defensa de Barletta…» [11]
К счастью, опричь этих уклончивых «катехизисов» мы располагаем трудами реальных исследователей испанской армии в затронутый период, в первую очередь это - Ладеро Кесада и Рене Кятрфаж.
Первый, испанец, начал с тщательного изучения правления католических королей и Гранадской войны, затем вполне логично добрался до войн в Неаполе и Руссильоне [12]. И пусть акцент сделан во многом на финансовой стороне (различными «pagos» забито внушительное приложение из 330 страниц), в книге отражается и событийная канва со множеством цифр, и нюансы организации войск.
Второй, француз, начал с терций времен Филиппа II, чтобы затем сдвинуться в более ранний период [4]. В центре внимания - организационные вопросы и тактика, плюс разобраны ключевые военные события, включая битвы ГК. В приложении – в основном ордонансы. Кятрфаж довел верхнюю хронологическую рамку своего исследования до 1536, появления терций, тем самым полностью раскрыв трансформацию испанской пехоты и генезис системы терций.
Наконец, добавим сюда третьего, итальянца Пьеро Пьери, автора работ по истории Итальянских войн, в частности – огромный сводный труд [13], статьи по битвам [14; 15] и достижениях ГК в военном деле [16]. Пьери отлично изучил источники, что позволило ему сделать ряд смелых предположений, не со всеми из которых можно согласиться (см. ниже).
Вот с таким интернационалом мы по большей части и постараемся разобраться в военном новаторстве ГК.
«Гонсало» пишем, «Никколо» - в уме: ТРАКТАТ САЛАСАРА
Многие из напрасно приписываемых ГК реформ и идей берут свое начало в «Tratado de Re Militari: hecho a manera de Diálogo» [17]. Опус был опубликован в 1536 Диего Саласаром, воевавшим в Италии под началом ГК, в форме диалога между собственно ГК и герцогом де Нахера (нет, ударение все-таки на первом слоге - duque de Nájera). ГК в нем щедро делится своими взглядами на военное дело, распространяется об устройстве войска, боевом порядке, дисциплине и т.д. На первый взгляд, этот трактат должен исчерпывающе раскрыть нам весь гений ГК, однако рано радоваться… На самом деле труд Саласара является переводом-переложением трактатов о военном искусстве различных авторов, главным образом Макиавелли, в чем он и признается в предисловии. Как и «Dell'arte della guerra», «Tratado» составлен в форме диалога и также разбит на 7 книг. Иногда это дословный перевод:
«Лучше сокрушить неприятеля голодом, чем железом, ибо победа гораздо больше дается счастьем, чем мужеством.
Лучший замысел — это тот, который скрыт от неприятеля, пока ты его не выполнил.
Умей на войне распознавать удобный случай и во-время за него ухватиться. Это искусство полезнее всякого другого». [18].
«Mejor es vencer al enemigo con la hambre que con el hierro ; en la victoria del cual puede más la fortuna que el esfuerzo.
Ningún partido es mejor que aquel que está escondido al enemigo, hasta que vos lo hayáis conseguido.
Saber en la guerra conocer la ocasión y tomarla, aprovecha más que ninguna otra cosa» [17]
Иногда перевод с некоторыми изменениями:
«…Все народы при организации своих войск или народных ополчений устанавливали какую-нибудь одну основную войсковую часть, называвшуюся по-разному в отдельных странах, но почти одинаковую по числу людей, ибо в нее входит всегда от 6 000 до 8 000 человек. У римлян эта часть называлась легионом, у греков — фалангой, у галлов — катервой. Швейцарцы одни еще сохранили некоторую тень древних военных установлении и называют эту часть именем (баталия), совпадающим с нашим словом бригада».
«Habéis de saber, que en cada nación en el ordenar su gente para la guerra ha hecho en su ejercicio o milicia un miembro principal, el qual si le han diferenciado en el nombre han variado poco en el número de los hombres ; porque todos lo han compuesto desde seis á ocho mil hombres, y a este miembro los Romanos lo llamaron legión, y los Griegos falange, y los franceses caterva, y este mismo los suizos que de la antigua milicia retienen alguna sombra le llaman conforme a los italianos Batallón, y nuestros Españoles le nombran esquadrón … »
Наконец, есть фрагменты, отсутствующие у Макиавелли. Они могли быть позаимствованы у других «тратадистов» или являются сочинением самого Саласара. В любом случае, при пересказе идей ГК по Саласару всегда нужно в первую очередь обращаться к Макиавелли.
Хотя саласаровский «макиавеллизм» был подмечен давно, еще как минимум в 19 веке, однако не все историки его раскусили, так что «Тратадо» благополучно продолжает служить источником заблуждений об идеях ГК. Так, в ХХ веке автор компилятивного труда о войске Католических королей Лануса Кано приводил мнение, что настоящим автором труда является сам ГК [19], и даже современные нам авторы впадают в тот же грех: например, Энрике Мартинес Руис [20], Леон Бийяверде [21], José Manuel Mollá Ayuso [22]. Иные, не ведая подвоха, все же относятся к трактату с осторожностью: «В трактатах Макиавелли (Об искусстве войны, 1516) и Саласаре (De re militari, 1536) заметна школа Гонсало, хотя было бы неправильно предполагать, что они добросовестно собирают его мысль; достаточно учесть, что они говорят о больших отрядах в 6000 человек, которых у Гонсало никогда не было» [23]
Означает ли это, что содержащиеся в трактате идеи не имеют никакого отношения к ГК? Есть мнение, что их не надо отметать с порога, поскольку и Макиавелли при написании своего произведения тоже находился под влиянием войн ГК, современником коих он был. Кстати, главным оратором у итальянца сделан Фабрицио Колонна. «Quizá no sea descaminado aceptar el cuadro que presenta (Саласар), como exposición de las enseñanzas obtenidas de aquella insuperable escuela de guerra que fueron las dos campañas de Italia; porque aunque esté comprobado que en muchas partes es traducción fiel —y correcta; digamoslo todo— del "Arte della guerra. de Maquiavelo, también es sabido que la ciencia militar del florentino, no venía de otra fuente que del conocimiento del arte y de los hechos del capitán cordobés» [9].
Тем не менее, ниже мы увидим, что приписываемые ГК Саласаром реформы не нашли никакого подтверждения в источниках.
НИ С ЩИТОМ, НИ НА ЩИТЕ: исчезновение escudados (=enrodelados=rodeleros)
Анализируя органику первых терций, военный историк Чарльз Оман удивлялся: «The most striking fact in the ‘tercio’ organization is that we find only pikemen and arquebusiers. There is no mention of the once-celebrated «sword-and-buckler men» whom Machiavelli so much admired…» [24]. Удивление Омана понятно, если учесть особые отношения испанской пехоты со щитом и мечом. При введении «армаменто хенераль» в 1495 оружейный набор, включавший среди прочего «escudo» и «espada», предписывалось иметь двум имущественным классам из трех, причем наименее богатым, то есть большинству. При разделении в 1497 пеонов (на Руссильонском фронте) на три части («tercio»), согласно Сурите, «escudados» шли отдельной категорией наравне с пикинерами и стрелками. Как видим, при образовании терций через 4 десятка лет щитоносцы (или меченосцы, как называли их в нашей дореволюционной литературе) оказались третьими лишними. ГК и здесь всех опережал: escudados, внеся свою лепту в первом итальянском походе, в следующих кампаниях против турок и французов в документах экспедиционного корпуса уже не значатся (см. ниже). Что не мешает исп. авторам при изложении кампаний ГК с гордостью расписывать достоинства этой легкой пехоты. Хвала воздается не только ее применению в рамках «герра герреада» и прочей партизанщины, но и, так сказать, в пику пикам, т.е. в ближнем бою со швейцарской пехотой, когда они с мечом наголо отважно бросались под пики.
«С тактической точки зрения в ближнем бою испанские пеоны, вооруженные дротиками, мечами и щитами - которые в то время сравнивались с римскими легионерами - явно превосходили швейцарских пикинеров» [5]. В подкрепление тезиса обычно приводят восхищение Макиавелли действиями испанских легких пехотинцев в битвах при Семинаре 1503 и Равенне (в обоих случаях ГК не принимал участия). Новшество ГК видят 1) в самой идее действия эскудадос против пикинеров…
«Para romper el frente de los cuadros de piqueros que se habían adueñado del camp o de batalla, Gonzal o recurrió a los pequeños y ágiles combatientes españoles, armados de rodela y cuchillo, los rodeleros <…> Estos mismos rodeleros o escudados podían arremeter a continuación a los alabarderos de la cuarta fila del cuadro suizo, o contra los ballesteros que intentaban cargar su engorrosa arma» [23]; «Против шв. пикинеров ГК использует - в этом новшество - rodeleros или enrodelados, которые проникают в ряды врагов, в том числе не только пикинеров, но и всадников, артиллеристов» [21]. «И ГК сообщит большую роль enrodelados, для резни вражьих пикинеров» [22] .
2) …и в манере самой атаки: «El ataque a la carrera de los rodeleros españoles a la guarnición de los molinos de Atella no fue el primer ataque a la carrera de la historia, pero sin duda ofreció la novedad en el campo de batalla de un ataque con infantería, sin picas y a la carrera. Hasta entonces el ataque correspondía a la caballería, y si no, a los piqueros...» [23].
Еще больший триумфом роделерос супротив пикерос считается битва при Равенне 1512, грянувшая уже после удаления ГК из Италии, когда «многие испанцы, прикрываясь щитами и орудуя кинжалами, пробили себе путь почти до середины вражеского отряда» [25].
Давайте разбираться, против кого именно действовали гранкапитанские «кудесники меча». Смотрим источники об Ателле, 1496:
«(ГК) envió la infantería española con escudos contra los gascones y otras gentes que estaban en guarda de los molinos ya dichos, y después de aquellos otros infantes piqueros que corriesen y acometiesen los enemigos» [26].
«(ГК) envió la infantería española con los escudos contra los ballesteros gascones, y después de aquéllos los otros con las picas que corriesen y acometiesen les enemigos» [26].
Щитоносцы были использованы не против вражеских пикинеров, а против гасконских арбалетчиков. Против швейцарцев действовали свежеиспеченные испанские «пикерос». Возможно, первым это подметил итальянский историк Пьеро Пьери. Разбирая истоки симпатии Макиавелли к легкой пехоте со щитами, он в свое время подробно прошелся по «questa pretesa nuova tattica spagnola» . Вкратце его вывод таков: полноте, господа, никакого ползанья на четвереньках под пики не было! Касательно битвы при Семинаре в 1503, за неделю до Чериньолы, где были разбиты войска все того же д’Обиньи (фартовое место на этот раз его подвело), источники ничего не говорят о проникновении испанцев под вражьи пики с цель причинения тяжкого вреда здоровью их носителей. Слово маэстро: «И почему это откровение [т.е. исп. тактика борьбы с пикинерами] впоследствии не использовалось Консалво ди Кордовa, настолько склонным принимать хорошие предложения и ценить опыт? В Гарильяно, восемь месяцев спустя, испанские пехотинцы выполняют обволакивающий маневр на холме, а внизу, чтобы встретиться лицом к лицу со швейцарскими мужчинами и пикинерами, остались немецкие пикинеры» [15]. Нет здесь никакой «пронырливой» тактики.
Что касается Равенны, следует ориентироваться на первоисточники: «i testimoni oculari della battaglia nulla ci dicono della particolare tattica dei fanti spagnoli, striscianti a terra, armati di coltello. La notizia è in fonti posteriori, come Francesco Guicciardini, Jacopo Nardi e Pietro Martire. Costui pero ne parla come d’uno stratagemma occasionale di Pietro Navarro, il quale avrebbe incaricato « delectos quosdam pedites » di cercare d infiltrarsi fra i nemici « dum longis hastis ab altis humeris certarent utrimque » . Пьери призывал не делать из частного случая – удачной находки Наварро – правило; «un caso del tutto particolare, in cui gli spagnoli tentarono con scarso risultato d'aver ragione delle picche, viene elevato a norma generale e sicura» (См. также мини-дискуссию десятилетней давности www.vif2ne.org/nvk/forum/arhprint/2236769).
Но самое интересное: во втором своем турне по Италии (1501-1503) ГК больше не имел эскудадос. А это значит, например, что встречающееся в научно-популярной литературе о Чериньоле утверждение, будто испанские пехотинцы под началом Паредеса и Наварро (см. схему) являлись щитоносцами и ловко покромсали бедных швейцарских пикинеров ([6], [22], на эту удочку попался и цитированный нами вначале блогер) – бессовестная выдумка. Одним из первых пропажу щитов и мечей заметил француз Кятрфаж при разборе состава испанского войска ГК в 1500 г: «Среди пеших нужно отметить номинальное отсутствие эскудадос, что удивительно [...] Мы увидим, что в начале второй неаполитанской кампании они не будут обозначены в военном учете» [4].
Что ж случилось-то с ними? Испанские историки, что так нахваливают действия этих «проныр», почему-то не склонны говорить о причинах их исчезновения, да и не все еще в курсе, поэтому слово снова Кятрфажу: «Dada la especialización de los otros efectivos, es posible que se hubieran fusionado con los lanceros, futuros piqueros. Pero esta hipótesis plantea la cuestión … poiqué se habría prescindido de un elemento militar que había demostrado sus ventajas tácticas». Да так ли были важны ГК их тактические бэнтахас? Кажется, на французского историка тоже подействовал пиар щитоносцев. Если принять аргументы Пьери о надуманной тактике их борьбы на четвереньках против пикинеров, то становится понятым, что ГК они уже не были нужны в таком большом количестве, как изначально в 1495. Потребовались бы они ГК во втором ит. походе – он бы их себе организовал, подобно тому, как заказал ландскнехтов. Пьери утверждал, что ГК уже после Семинары половину щитоносцев переквалифицировал в пикинеров, во второй же его войне с французами в Италии сохранилась лишь какая-то небольшая их часть.
И ПУЛЯ НЕ ДУРА…
Усиление роли огнестрела считается одной их главных составляющих прогресса военного искусства той эпохи. В этой сфере ГК вменяют в заслугу следующее: «он заменил старые арбалеты в качестве … наступательного оружия новыми аркебузами» и «ключ к терции заключался именно в роли, которую играли аркебузиры, превращенные ГК в настоящую ударную и осевую силу пехоты» [6], «Hasta la llegada del Gran Capitán –especialmente tras su segunda expedición a Nápoles (1501-1504)– ninguna nación realmente había hecho una apuesta por usar armas de fuego portátiles a gran escala en batallas campales…» [5].
Замена арбалетов огнестрелом произошла не столь быстро, как могло показаться. Нельзя не отметить изначально внушительное присутствие ballesteros в войске ГК в его первой экспедиции. Арбалет « пользовался доверием солдат и самого короля Д.Фемандо, который проверил его эффективность в гражданской войне и приказал Великому воеводе доставить его в Италию в хорошем числе » [27]. Из данных Ладеро Кесада следует, что пеоны, дополнительно набиравшиеся в Галисии и Астурии для войны в Неаполе, ровно наполовину состояли из арбалетчиков [12]. Несмотря на симпатии своего короля к этому старому оружию, ГК довольно быстро понимает важность огнестрела. Ладеро Кесада при анализе реляции о составе исп. экспедиционного корпуса в конце 1495 г. отмечает увеличение количества espingarderos и, наоборот, нежелание ГК пополнять ряды арбалетчиков. Эспингардерос уже распределены группами примерно одинаковой численности и в документе подсчитаны отдельно от капитаний пеонов (пехоты). Если вынести за скобки тех пехотинцев, что ГК распределил по гарнизонам, доля эспингардеров среди всех пеонов составляла в тот период почти половину.
Налицо «революционность», однако все тот же Кятрфаж снова критичен к ГК: «Оглядываясь назад, у историка может возникнуть соблазн поверить, что решение, которое в конечном итоге подтвердило превосходство кастильского оружия, было якобы навязано после Семинары, то есть развитие маневренности и огневой мощи. Возможно ли, что будущий Великий капитан сразу понял это? Может, просто, став свободным в своих манерах после возвращения короля Ферранте II в свою столицу…, он решил вести войну, как […] против арабов [в] Испании?» [4]
Экспедиционный корпус 1500 года по-прежнему включал арбалетчиков, но, очевидно, в куда более скромных пропорциях, чем в 1495. Как подметил Кятрфаж, отживающие свой век ballesteros неспроста объединены в документах в одну категорию с копейщиками – еще одной исчезающей разновидностью пехоты. Зато espingarderos уже составляют больше четверти всей пехоты, а если добавить к ним арбалетчиков, то доля стрелковых войск станет еще больше. «Но кто был у истоков инструкций набора? Только ли Правительство...? По предложению или требованию ГК? Вероятно, все вместе» [4].
Пьеро Пьери пошел еще дальше - утверждал, что после прибытия к ГК 2000 ландскнехтов всем остальным его пехотинцам была вручена аркебуза. Да-да, даже копейщикам: «i fanti spagnoli appaiono ora tutti tiratori, ma non arcieri e balestrieri, bensi tutti quanti archibugieri» [14]. По прикидкам Пьери, у ГК при Чериньоле на 2000 пик приходилось якобы до 5000 (!) стрелков; эскадроны Паредеса и Наварро в такой реконструкции предстают двухтысячными массами сплошных аркебузиров (см. схему). Если еще учесть, что аркебузиры были распределены впереди пикинеров, перед нами возникнет прообраз состава и построения будущей терции, только соотношение огня к пике у ГК выглядело гораздо круче – 2,5:1. А если добавить сюда якобы имевший место контрмарш, тогда это вообще революция революций. Подобная идея могла быть навеяна Пьери испанскими источниками о Чериньоле, где сказано, что в схватке пехотинцев Паредеса и Наварро с французами использовались «escopetas» [26] (однако тут же упомянуты и живучие ballestas).
Версия, конечно, интересная и не лишена оснований, но мог ли ГК позволить себе полностью проститься с копейщиками, не располагая пикинерией из своих соотечественников, а только немецкими наемниками? У Суриты [28] есть свидетельство, что при Чериньоле против швейцарцев и гасконцев выступили испанцы «arrojando las lancas, y dardos que tenian». Копейщики еще не сказали свое последнее адьос…
Наконец, ГК приписывают предвосхищение тактики contramarcha. Ну а что такого? Гулять так гулять! Нынче испанские историки яростно оспаривают у голландцев авторские права на контрмарш, утверждая, что де испанские аркебузиры еще при Бикоке, за 70 лет до «вашего Маурисио», опробовали это ноу-хау (на что голландцы стучат пальцем по виску и предлагают оппонентам посмотреть, в чем смысл контрмарша [29]). Жаль, не все испанские авторы знают, что за несколько десятилетий до этих дискуссий уже знакомый нам Пьеро Пьери углядел, на основании описания битвы при Чериньоле в Кроника Манускрита, тот же самый прием с тем же количеством шеренг, который Колонна применит через 19 лет при Бикоке. Впору испанским историкам обновить свои методички…
…И ПИКА МОЛОДЕЦ: «Испанский сюрприз»
ГК восхваляется как полководец, сумевший добиться грамотного взаимодействия на поле боя пики и огнестрела, или, как говорил Пьери, швейцарской и итальянской тактики. Сиречь подсказал правильное соотношение ингредиентов в рецепте для приготовления будущей испанской терции.
«Испанская военная модель импортировала новинки в целом, так как швейцарцы сражались с пиками в компактных и линейных формациях, настоящих амальгамах людей, которые, хотя вместе, практически сражались индивидуально. Немецкие ланскнты ввели эскадроны, развивая тактику, в то время как испанцы продвигали систему дальше, внедряя и интегрируя огнестрельное оружие в комплекс - работа, в которой Великий капитан будет участвовать и применять на практике - то, чему очень скоро будут подражать другие народы» [5].
Пикy – «королеву битв» – испанцы признали де факто в 1497 (войско в Руссильоне) и «присягнули» в 1503 («la gran ordenanza»). Возобладала швейцарская модель, что неудивительно: пикинеры сборной Швейцарии в ту эпоху наводили шорох и не так давно, к вящей славе, несколько раз откупорили Бургундского. Топ-монархи Европы озаботились изготовлением собственной «пиратской» копии или же нанимали оригинал.
Однако в войске, отправленном с ГК в 1495, еще не было пикинеров. Поражение при Семинаре, как считается, побудило ГК обзавестись собственной пикинерией, которая всего через год получит боевое крещение при Ателле. В описании битвы испанские источники уже говорят о наличии у испанцев «piqueros» в противовес прежним «lanceros». Пьери и Хорхе Бигон, возможно, одними из первых обратили на это внимание: против «квадрата» швейцарцев в этой битве действовали не традиционные испанские копейщики, но такие же пикинеры [9] (впрочем, Кроника Манускрита утверждает, что пикинеры использовались против вражеской кавалерии). Другие испанские историки как будто не замечают этот факт и продолжают превозносить ловких щитоносцев, пролезших под пики и сумевших разломать строй противника, т.е. как будто только благодаря их действиям швейцарцы были отброшены [10]. Хотя, по идее, эти историки должны трубить о том, как ГК опередил своих королей и сумел прямо по ходу войны переформатировать копейщиков в пикинеров.
Впрочем, дебют испанских пикинеров, если целиком принять версию Пьери, не был удачным, и для слома квадрата швейцарских пик Великому воеводе понадобилось взаимодействие сразу нескольких видов оружия…
В 1497 г. испанцы начали обучать своих воинов премудростям пикинерной тактики и на другом фронте – в Руссильоне (правда, тогда была принята пика "a la Alemana", а не на швейцарский манер [4]. Почувствуйте разницу). Но существенных полевых битв там не было, и в целом пикинерский строй требовал времени, чтобы привиться. В войске ГК, сформированном в 1500 для кампании против турка и – в перспективе – против француза испанские пикинеры снова отсутствуют. Хотя в реляции о составе войска утверждается, что «лансерос» якобы уже «a la horden de la çuyça» [12], термин «piqueros» применяется только к 2 капитаниям, причем одна из них– аглицкого капитана [4].
Кятрфаж подчеркивает, что разработка «la gran ordenanza» 1503, признавшей власть пики, предшествовала битве при Чериньоле. А это значит, что «no resulta pues aventurado enlazar la adopción del modelo suizo con la experiencia italiana del Gran Capitán» [30]. Хотя причем здесь Чериньола, если ГК еще в первый свой поход столкнулся с необходимостью пикинерии? Только борьба на итальянском театре могла показать испанцам необходимость в «королеве оружия». Во втором своем походе для борьбы со швейцарскими пикинерами ГК уже не привлекает своих копейщиков, а предпочитает трансфер ландскнехтов из Германии. Обращение к забугорным пикам, собственно, и подтверждает факт, что «испанское экспедиционное тело не имело сопоставимых элементов, и что, следовательно, процесс реформ, происходящих в Испании, не зависел от событий в Неаполе» [4]. Здесь, нам кажется, фр. историк несколько упрощает ситуацию, искусственно разделяя два процесса: «приручение» испанцами огня, что происходило в Италии и освоение пики – в Испании.
EL GRAN CAPITÁN или EL GRAN CORONEL?
Другой важный вопрос – о проведенных ГК преобразованиях в структуре войска. «Кордовисты» выстраивают следующую схему: капитании ГК впервые объединили разные виды оружия, а созданные им коронелии стали последним этапом на пути к образованию терций. Ибо, как писал граф Клонард (и некоторые историки это до сих пор повторяют), терции были созданы в 1534 г. якобы из 3 коронелий, а те состояли из 4 рот (прежде звавшихся капитаниями): «En 1534 la infantería española sufrió una reforma de mucha importancia… la formación de los tercios. Cada uno de estos se compuso de tres coronelías, reduciéndose á doce compañías las sesenta que las constituían…» «La infantería que creó se hizo dueña de los campos de batalla durante siglo y medio» [7]. «Коронелии Великого капитана - эмбрионы будущей терции» [6]
Тезис о том, что ГК придумал капитании из 500 человек, где 200 были пикинерами, 200 щитоносцами и 100 аркебузирами, был запущен Саласаром [17]. Опираясь на макиавеллевскую бригаду из 6000, Саласар приписал ГК идею похожего войска - «escuadrón o batallón» (или coronelía, ибо батальоном должен был командовать coronel) из тех же 6000 чел., только с немного измененной структурой: 12 капитаний вместо 10 и силой на 50 чел. больше, меньше щитоносцев и т.д. Зато, например, сохранена идея флорентийца о «действующих» и «запасных» пиках – у испанца они стали называться picas ordinarias и picas extraordinarias. Этот отрывок был некритично воспринят историками более поздних веков, включая Клонарда и Лота. Но авторам 19 века это еще простительно, а вот воспроизведение придумок Саласара как реформ ГК в современных статьях – это уже и смех, и грех. Причем публикуется это не где-нибудь, а в серьезных или полусерьезных журналах и сборниках [11, 21, 22]. Более критично настроенные умы воспроизводили эту выдумку о капитаниях в 500 чел. с осторожностью, например, Альби де Ла Куэста сопроводил ее оговоркой «pero nada indica que esta idea se llevara a la práctica».
В 2000 г. человек по имени Гомес в книге о кампаниях ГК уменьшил численность капитании ГК ровно в 2 раза с сохранением пропорций между пикинерами (100), аркебузирами (50) и щитоносцами (100). Да и коронелия теперь объединяла уже не 12 капитаний, а отчего-то только 6, и, в итоге, стала уже в 4 раза слабее шеститысячного саласаровского эскадрона: «союз шести капитаний сформировал коронелию... Их можно сравнить с нынешним полком. Объединение двух или трех коронелий приведет чрез несколько лет к появлению несравненной Терсио... » [27]. Человек по имени Гомес так и не раскрыл источника этого откровения; возможно, мы наблюдаем попытку подогнать силу капитании под стандарт роты в будущей терции.
Однако важнейший вопрос о том, когда ж ГК организовал эти капитании да коронелии, испанские авторы дружно игнорируют. Если это случилось в первый итальянский вояж, то опыт таких капитаний не получил развития, поскольку в войске 1500 мы видим совсем другой их состав. Если во втором походе, то это маловероятно: ГК уже не имел эскудадос, а пикинеров он привлек извне. Если в мирный период своего наместничества, тогда эти нововведения не были им испытаны в боевых условиях и не являлись фактором его побед.
Обратимся теперь к документам для понимания реальной картины.
В конце 1495 г. в 6 пехотных капитаниях ГК насчитывалось от 50 до 200 человек, в среднем – 100, окромя шести сотен espingarderos, которые в документах подсчитывались отдельно и действовали небольшими группами.
В войске 1500 по-прежнему разброд и шатание: в капитаниях от 50 до 250, причем espingarderos уже подсчитаны в их составе, зато нет эскудадос, не говоря уже о настоящих пикинерах. Последовательного баланса между типами оружия предсказуемо не наблюдается: в одной капитании было всего 4 espingarderos, в другой – 50, в третьей – вообще 130. Ладеро Кесада по этому поводу писал: «очевидно, что единообразная модель формирования и функциональной расстановки пеших войск еще не была достигнута И, ВОЗМОЖНО, ЕЕ И НЕ ИСКАЛИ (капслок наш)» [12].
Однако Кятрфаж подчеркивает состоявшийся прогресс, видя в капитаниях 1501 г. роты в современном понимании. «В отличие от французского значения, в Испании капитания не означает специальной области, а соединение солдат, независимо от их специальности». О существовании коронелии в тот момент еще рано говорить: «похоже, нет подразделения выше или больше, чем капитания…» [12]
Появление коронелии испанские авторы датировали то 1508 [31] или 1509 [32], что уже исключало вмешательство ГК, то 1506 и 1507 [33], что не исключало. Скепсис есть и в отношении того, что эти коронелии выступили прообразами терций [34].
Истину открыл Ладеро Кесада на основании фин. документов 150 года: «также кажется очевидным, что общая организация была реформирована, поскольку капитании уже сгруппированы в коронелии…». Но у коронелий не было фиксированного количества капитаний, равно как и численности последних, «хотя тенденция устанавливать его около сотни кажется очевидной» [12].
Стало быть, ГК в принципе ничто не мешало создать коронелии, только по факту они изначально были произвольным набором капитаний и, что самое главное, не нашли отражения в структуре будущих терций. «La coronelía aparece como un agrupamiento operativo», напоминает нам современный исп. историк Мартинес де Мерло. Он со скепсисом относится к данным Клонарда о 20 коронелях в 1505 г. и, касаясь коронелий в битве при Равенне (1512), констатирует: «por nuestra parte no hemos encontrado en estas coronelías la continuidad histórica de sus líneas de mando aunque algunas compañías pudieran proceder de las campañas del Gran Capitán de 1503» [34]. Иные серьезные историки еще более критично настроены в отношении «исторической роли» коронелий. Например, Кятрфаж в книге про военную революцию назвал их эфемерными, а в книге про терции и вовсе не удостоил их упоминанием. А другой спец по терциям, Альби де ла Куэста, одергивал авторов, сгоряча утверждавших сохранение коронелий в терциях даже в 17 веке [31, c. 38 и 379].
Возвращаясь же к запущенному Клонардом и до сих пор кочующему по всяким журнальчикам [например, оспреевский опус «The Spanish Tercios 1536–1704»] тезису о создании терции в 1534 из коронелий, отметим один нюанс: таинственный ордонанс 1534 до сих пор не найден, а вот дошедшая до нас Ordenanza de Génova 1536 устанавливает почему-то уже 10, а не 12 рот, и в ней нет даже намека на коронелию (поминался «coronel», но применительно только к иностранной пехоте)… [35]
* * *
Что касается других родов войск, то и здесь исп. историки стараются приписать ГК новшества. «De la artillería mantendrá una, más pesada y potente aún, para los asedios, cuya acción combinará con el manejo de explosivos, en lo que se especializará uno de sus mejores capitanes, Pedro Navarro. Y organizará otra ligera, a lomo de mulos que acompañará a las tropas y podrá participar en las batallas campales, e incluso en los golpes de mano» [22]. «ГК делает артиллерию легче и более портативной» [21]. Но можно согласиться с Лануса Кано, что «a la Artillería de la época no la daba Gonzalo de Córdoba demasiada importancia» [19].
Еще интересней испанские авторы высказываются по поводу кавалерии:
1) «Durante el siglo XVI la caballería pasó de ser el elemento principal que había sido en los ejércitos la Edad Media a un arma secundaria, usada simplemente para apoyar a la infantería, una de las grandes transformaciones que empezó a poner en práctica el Gran Capitán… После изменения ГК своей военной тактики и адаптировав ее к возможностям и опыту своей армии, ведя войну преследования, стычек и засад, легкая кавалерия нашла свой смысл» [5]. Эвона как, ГК, оказывается, специально превращал конницу во «вторичный род войск»! Может, попросту сыграла свою роль элементарная слабость его кавалерии перед лицом страшных французских жандармов и невозможность выписать из-за рубежа аналог таких молодцев, как удалось выписать ландскнехтов? Доморощенные hombres de armas из созданных недавно Guard(i)as de Castilla, очевидно, не могли тягаться с французами.
Кстати, о тяжелой кавалерии…
2) «Из кавалерии он сохраняет часть тяжелой, но большую часть превратит в легкую, в маврском стиле, и изменит принцип ее использования» [22].
«Тяжелая кавалерия исчезает почти полностью…» [11].
Это справедливо лишь для первой итальянской кампании, где у ГК будет только одна капитания Guard(i)as de Castilla. Во второй уже будет наоборот – одна капитания хинетов, все остальные - омбрэс дэ армас. То есть налицо интерес к «утяжелению» конницы, вызванный необходимостью борьбы с французскими жандармами, что заметил опять-таки Рене Кятрфаж. В ходе второй кампании ГК усилится за счет местной легкой конницы, и доля омбрэс дэ армас упадет, однако если верить Сурите, так подробно расписавшему состав исп. армии при Чериньоле, количество тяжелых всадников будет составлять 40% всей кавалерии. Наконец, в документах о составе войска ГК в 1504, уже после войны, на 8 капитаний хинетов приходится 10 омбрэс дэ армас (если учитывать номинальную численность, будет примерно поровну, т.к. некоторые «тяжелые» капитании включали не 100, а 50 чел).
У Гран Капитана изначально была какая-то тактика, и он ее придерживался
Помимо преобразований ГК в родах войск, историки выискивают революционную тактику в конкретных его битвах. В качестве образца таких действий справедливо приводится в первую очередь Чериньола (см. «Испанский Суворов», параграф «Апрельские тезисы военного революционера»). «В битве при Чериньоле конденсируется большая часть основных тактических принципов, которые будут развиваться в течение XVI века на европейских полях сражений» [6].
Во-первых, согласно эзопову языку генерала Леона, ГК «открыл» землю. Он «использовал преимущество своей местности, заставляя его сражаться с врагом, где он хотел… Земля используется и при необходимости укрепляется, чтобы извлечь все преимущества, которые она предлагает» [10]. Мы стоим у истоков еще одного «отцовства» ГК – как «father of trench warfare».
«Полевая фортификация была возрождена, забвенная со времен римлян. Он заново открыл для себя ценность земли. Именно генерал делал окопы, чтобы подойти к крепости, и ров и посты, чтобы остановить вражескую конницу. Гонсало умел использовать местность, придерживаться ее, изменять ее. Как католические монархи в Гранаде, солдаты Гонсало в Италии стали мотыгами, чтобы копать…» [23]
Во-вторых, при Чериньоле «el dispositivo español era revolucionario» (Кятрфаж). Этот историк, вообще не склонный превозносить ГК и даже иногда подтрунивающий над ним, отмечал акцент на эспингардеров и революционный ввод в действие огневой мощи. Нельзя не согласиться с мэтром. «Организация пехоты в меньших, более мобильных квадратах по сравнению со швейцарскими, что способствует их использованию там, где это наиболее необходимо» [37]. Воистину так. Пьери, кроме того, отмечал новаторство в использовании отряда хинетов по сравнению с прошлыми битвами (см. схему).
Схема Триумф «противотанковой обороны» - Чериньола. Исправленная карта из комикса «La battaglia di Cеrignola» 1987 (отражает реконструкцию П. Пьери).
Кроме того, «есть смена отрядов, аркебузиры пикинерами, контратаки, объятия, атаки на фланги и заканчивается эксплуатацией успеха и преследованием» [22].
Чериньола стала поворотным моментом, потому что она «demonstrated in the most complete fashion the answer to the problem of how to deal with the Swiss infantry square» [38].
В противовес этому победа при Гарильяно, где по факту не было «правильного» сражения и «the game was won this time by "major tactics", not by armament» [24] , было добыта отнюдь не по «революционным» лекалам, о чем писал еще Пьери, фиксируя смущение своих коллег – исследователей военного искусства – пред этой нетипичной битвой («на самом деле битва при Гарильяно сложный феномен, и секрет победы на этот раз гораздо больше в стратегической области, чем в тактической...»).
«ACADEMIA DEL GRAN CAPITÁN»: птенцы гнезда Кордова
ГK до кучи считается отцом-основателем «интернациональной» школы талантливых капитанов, «la escuela hispano-italiana de estrategia». Еще П. Пьери подчеркивал итальянскую основу военного искусства ГК: «Консалво ди Кордова, великий Консалво, сформировался в Италии, когда в нашей стране сошлись различные трансальпийские армии и вошли в контакт различные способы ведения войны, и Италия была гимназией, где война, ставшая искусством, благодаря виртуозности "Condottieri", дала наибольшие возможности для развития, благодаря постоянному разнообразному опыту» [16]. Но Пьери, как истинный итальянец (но не квасной патриот, как это часто бывает у нас), больше «болел» за своих – господ Колонна и Бартоломео д'Альвиано, подчеркивая, что именно их советами пользовался ГК (чего стоит только совет «противотанкового» рва с парапетом при Чериньоле): «Фабрицио и Просперо Колонна, которые приносят в испанский лагерь ценный военный опыт итальянских лидеров».
В последние годы особенно активно эту тему развивал Мигель Алонсо Бакер в серии своих статей. Он разделил военную историю Европы последних 5 веков на 6 «культурных периодов», каждому из которых соответствовали собственные «tipo de pensamiento militar» и «escuela de estrategia». Великие капитаны не возникают поодиночке, а в рамках определенных школ. Первому этапу как раз и соответствует испано-ит. школа, а последнему, кстати, – наша, русская [36].
Исп.-ит. школа сложилась как синтез идей, возникших на ит. земле и подхваченных затем испанцами, и кастильско-арагонской военной традиции. «Lo que los tratadistas denominan «Renacimiento militar» elige a Italia como lugar de encuentro de las propuestas sobre la profesión de las armas que exhibían, por entonces, los más variados signos y muy distintas procedencias». ГК, столкнувшись в Италии с совершенно непривычной ему военной средой, « triunfa porque asimila múltiples enseñanzas y las vierte en el recipiente de su personal formación ibérica».
В рамках этой школы Бакер выделял 3 поколения. Первое из них – современники ГК, всего 9 персон. Не все из них, скажем прямо, усвоили «magisterio prácticо» непосредственно от ГК. Некоторые только-только начинали свой боевой путь при нем и никак не могут рассматриваться прямыми учениками. Из знакомых лиц - Педро Наварро, что до встречи с ГК наварился на пиратстве, стойкий Колонна (ПрОсперо), на котором многое держалось, премудрый ПескАра, победитель при Павии, лев Лейва и другие.
Исп.-ит. школа будет преобладать весь 16 век и загнется только в следующем. Последним ее великим представителем Бакер считает кардинала-инфанта (о нем мы планируем когда-нибудь поговорить в рамках цикла ВИП).
* * *
В заключение еще раз подчеркнем, что не все испанские авторы видят в ГК «отца» и «творца» испанского эхерсито. Среди помянутых выделим «умеренных» в лице генерала Леона Бийяверде, уже само название статьи коего «El Gran Capitán, diseñador de la nueva infantería de su época» свидетельствует о смягчении патетики. ГК уже не «изобретает» новое оружие: «Новая пехота, которую моделирует Великий Капитан, организацию и процедуры которой он меняет, координирует все элементы действия и вносит некоторые изменения в вооружение, но не делает больших изобретений, а выполняет то, что было сделано обычно» [21].
Также не все историки отказываются от штампа про «отцовство», просто ищут «родителей» в других действующих лицах. Тогда на авансцену выходят католические короли или их сподвижники, например, еще один Гонсало «де Кордова» (т.е. родом из этого города), де Айора, «военный летописец, разработчик новой тактики пехоты», который в 1504 году «сумел представить образец организации новой пехоты, обученной «a la suiza» и сгруппированной en ordenanza …» (из энциклоп. статьи Ладеро Кесада; напомним, что сам Мигель Анхель в своей книге [12] отнюдь не превозносил ни Кордова, ни Айора). В сторону большой роли католических монархов в процессе «военной революции» клонит Э. Мартинес Руис: «Не стоит отказываться от правления католических королей при анализе процесса военного обновления […] В сем заключается историческое значение Великого Капитана: именно он в значительной степени указывает на жизнеспособность маршрута, который открывался […] пробами и ошибками, как в офисах, так и на полях сражений. Его кампании в Италии дают опыт и результаты, которые заставляют продолжать с уверенностью в успехе» [20].
Еще более категоричен Кятрфаж:
«Así que resulta aventurado enlazar la resoluta opción modernista de España con la experiencia del Gran Capitán. Debemos considerar que la nueva organizacion militar, de la cual fue don Gonzalo quien con tanta perfección la sabría utilizar, salió del esfuerzo reformista inmediatamente decidido tras la conquista de Granada. [...] Esfuerzo concebido y realizado metódicamente durante el decenio que siguió» [39]. «Таким образом, ни дон Гонсало Фернандес, ни Гонсало де Айора не планировали испанскую военную реорганизацию. Когда Фердинанд Католик подписал распоряжение, самое меньшее, что можно сказать, это то, что положение его главнокомандующего в Италии не было примером для подражания» [4]
Характерно, что именно с руссильонским, а не с итальянским военным опытом Кятрфаж связывал появление в 1504 г. «infanteria de la ordenanza», которая и послужит прообразом будущей пехоты терций. Испанский пехотинец в ордонансе начинает зваться «инфант». Это уже не прежний презренный peón, слово, которое в современном испанском обозначает пешку, поденщика, чернорабочего. И мы наблюдаем не просто переименование – то, что в наши дни принято выдавать за коренную реформу. Пеон и инфант – это две большие разницы, в чем совсем скоро и предстояло на своей шкуре убедиться противникам испанской монархии…
Примечания
[1] Jean Chagniot. La Révolution militaire des temps modernes. Уж сколько было наездов на те же терции – испанские историки до сих пор заняты борьбой с нарисованными зарубежными коллегами мифами. Зело больная тема.
[2] Martínez Ruiz Enrique. La aportación española a la «revolución militar» en los inicios de los tiempos modernos
[3] Quero Rodiles. La impronta del Gran Capitán en el ejército español
[4] Quatrefages R. La Revolución Militar Moderna. El Crisol Español. (1996)
[5] Rodríguez Hernández, Mesa Gallego. Del Gran Capitán a los tercios: la herencia de Gonzalo Fernández de Córdoba en los ejércitos de los Austrias (siglos XVI y XVII) // RHM
[6] Jiménez Estrella. Don Gonzalo de Córdoba: el genio militar y el nuevo arte de la guerra al servicio de los reyes católicos
[7] Clonard (Serafín María de Sotto y Abach Langton). Historia Orgánica de las Armas de Infantería y Caballería… t. 3
[8] Meléndez-Valdés Navas R. Pero... ¿hubo alguna vez una revolución militar? Gonzalo de Córdoba y la moderna Infantería española
[9] Jorge Vigón y Suerodiaz. DISCURSO… 1953
[10] Mesa Gallego. El arte de la guerra y el Gran Capitán // Desperta Ferro: Historia moderna, Nº. 19
[11] García Sánchez. El Gran Capitán: el tránsito de la guerra medieval a la moderna
[12] Ladero Quesada M. Á. Ejércitos y armadas de los Reyes Católicos Nápoles y El Rosellón (1494-1504)
[13] Piero PIERI. La crisi militare nel Rinascimento, Napoli, Ricciardi, 1934
[14] Piero PIERI. Consalvo di Cordova e la battaglia di Cerignola // Archivio Storico Pugliese, V (1952)
[15] Piero PIERI. Guerra e politica negli scrittori italiani. 1975
[16] Piero Pieri. Cordova e le origini del moderno esercito spagnolo. 1954
[17] Tratado de re militari: Tratado de caualleria hecho a manera de dialogo q[ue] passo entre los illustrissimos señores … 1536
[18] Макиавелли Н. Военное искусство. — М.: Воениздат, 1939
[19] Lanuza Cano F. El ejército en tiempos de los Reyes Católicos. Imp. Federico Doménech, Madrid, 1953
[20] Martínez Ruiz Enrique. El Gran Capitán y los inicios de la "Revolución Militar" española
[21] León Villaverde Antonio. El Gran Capitán, diseñador de la nueva infantería de su época
[22] José Mollá Ayuso. El Gran Capitán. Genio revolucionario de la táctica medieval.
О Саласаре и его «разоблачении» см. также: П. Пьери [16] и спецвыпуск RHM 2015
[23] Martínez Laínez y Sánchez de Toca. El Gran Capitán. Gonzalo Fernández de Córdoba
[24] Charles Oman. A History of the art of war in the sixteenth century. London: Methuen. 1937.
[25] Гвиччардини. Перевод М.А. Юсима
[26] Crónicas del Gran Capitán
[27] Martín Gómez. El Gran Capitán, las campañas del Duque de Terranova y Santágelo.
[28] Historia del rey don Fernando el Católico…
[29] Признавая уязвимость исп. аргументов, все же нельзя не согласиться с Ж. Шаньо: «Il faudrait donc dépouiller les sources narratives pour découvrir le foisonnement d’expériences et de stratagèmes dans toutes les armées européennes et asiatiques au xvie siècle avant de célébrer la fameuse contre-marche de 1594»
[30] Кятрфаж Р. Терции. 2015
[31] Альби де Ла Куэста Х. От Павии до Рокруа…
[32] Enrique Martínez Ruiz. El Ejército de los Austrias y sus Ordenanzas // RHM
[33] Francisco Arias Marco. Aclaraciones en torno a las coronelías y los tercios // LA ORGANIZACIÓN MILITAR EN LOS SIGLOS XV Y XVI
[34] Martínez de Merlo. La organización de los Ejércitos en los Austrias // RHM
[35] Клонард ссылался на Лондоньо и Эгилуса. Но свидетельство Лондоньо о трех коронелях в терции лишено хронологической привязки и не подразумевает, как уже подметил Мартинес де Мерло, существование коронелии в качестве структурной единицы. Подробнее о проблеме ордонанса 1534 см.: Mónica GUTIÉRREZ CARRETERO. Recopilación de las ordenanzas militares de los Austrias // RHM
[36] Alonso Baquer M. La escuela hispano-italiana de estrategia // El Gran Capitán : de Córdoba a Italia al servicio del Rey. 2003
[37] Ramos Oliver. Gonzalo Fernández de Córdoba y su aportación al arte militar “moderno”
[38] Mallett. Mercenaries and Their Masters. Warfare in Renaissance Italy
[39] Quatrefages R. Génesis de la España militar moderna
@темы: военная революция, Рене Кятрфаж, Гонсало де Кордова, Гран Капитан, испанская армия, Ладеро Кесада, пикинёрия-аркебузёрия, Пьери, шлахт бай Чериньола, великие испанские полководцы