воскресенье, 10 марта 2019
После биографии Морица Буа выпустил отдельную книгу о самой известной его битве
Jean-Pierre Bois. Fontenoy 1745. Louis XV, arbitre de l'Europe. Paris, Economica, 1996, IX + 153 p.
ВЕЖЛИВЫЕ ЛЮДИ ПЕРВЫМИ НЕ СТРЕЛЯЮТ
Во введении автор сразу начинает с легенды про знаменитый anecdote héroïque, диалог вежливых людей: "Messieurs les Anglais, tirez les premiers" и так далее. Буа прослеживает появление этого «анекдота» у Вольтера, подчеркивает кровавый характер битвы («La guerre en dentelles n'existe pas») и не отрицает сам факт того, что разговор был. Наоборот, он ищет в нем рациональное зерно: французы отказывались стрелять первыми, исходя, вполне возможно, из инструкций Морица Саксонского. Буа отыскал нужный абзац из «Мечтаний» графа, где тот подчеркивал важность приберегать выстрел. Выходит, здесь как со смехом: хорошо стреляет тот, кто стреляет последним. Автор позволил себе несколько соображений на тему: в чем истинное значение битвы при Фонтенуа? Это победа над англичанами, что само по себе «n'est pas si fréquent». Это «la dernière grande victoire de la monarchie d'Ancien Régime». И, наконец, «mieux que toute autre bataille du siècle, Fontenoy pose la question majeure des ordres de bataille...»
читать дальшеВОЙНА ЗА НАСЛЕДСТВО С НАСЛЕДСТВЕННЫМ ВРАГОМ
В первой главе Буа предпринимает краткий военно-политический экскурс в историю разборок Франции и Габсбургов, начиная с Итальянских войн и заканчивая самым началом войны за Австрийское наследство. Попутно выясняется, кто все-таки для Франции являлся наследственным врагом. Нет, говорит нам автор, это не Англия, «qui n'est un ennemi héréditaire de la France que dans une certaine littérature». Рассказ продолжается в третьей главе, где прослеживается развитие войны до 1744 г. Повествование этих глав разорвано очерком про Морица Саксонского и военное искусство первой половины 18 века. Буа воспроизводит многое из своей книги про Морица: традиционный обзор теоретиков 18 века (Puerto de Santa-Cruz, Feuquières, Folard); чему Мориц научился у Фолара; краткая биография Морица; каких военных авторов он читал; тупики в военном искусстве той эпохи и разбор главных идей «Rêveries».
Четвертую главу Буа посвятил позициям Фонтенуа: дипломатическим, стратегическим и тактическим. Раскрыта дипломатическая подоплека кампании 1745 г.: смерть императора Карл VII, выход ряда государств из войны за Австрийское наследство и ее превращение в англо-французское противостояние, резкое осуждение англичан, схвативших маршала Бель-Иля («Provocateurs, au mépris du droit international…»). А затем подоспел и стратегический обзор начала кампании 1745 г.: чем был важен Турне в глазах Морица, начало осады, приближение англичан сотоварищи, характеристика главных лиц союзной армии (Камберленд, Кёнигсегг, голландцы). Наконец, в чем состоял тактический замысел Морица и про укрепления на поле боя исходя из уроков Мальплаке и Полтавы. Боевой порядок французов описан довольно подробно, их противников – очень кратко.
ОТОМСТИТЬ ЗА ПУАТЬЕ
Людовик XV почтил присутствием битву, и Буа уделяет его персоне довольно много текста. Выясняется, что впервые с 1356 г. – достопамятного конфуза при Пуатье – французский король с сыном участвуют в битве, и надо же – какое совпадение – в противниках снова англичане. По такому случаю «Louis XV souhaite venger la défaite de son lointain prédécesseur». Битва описана подробно, но однобоко – с французской колокольни (точнее, мельницы). Планы, решения и мотивы действий Камберленда и прочих командующих во многом остаются неясными, нераскрытыми. Вместо этого Буа подробно выясняет: кто приказал спасать Людовика? кому принадлежит заслуга остановить колонну англичан? кто заметил спасительные орудия? А могли ли вообще 4 легких орудия остановить здоровенную колонну? При описании тактики Морица по остановке английской колонны кавалерийскими атаками Буа одобряет его действия и считает, что «en réalité, Maurice de Saxe n'a jamais perdu le contrôle de la situation...». Отказ от преследования тоже имел свои резоны, Буа даже хвалит Морица, что тот не стал отвлекаться на преследование: «Maurice de Saxe conserve ses objectifs stratégiques initiaux, et ne se laisse nullement détourner par sa victoire obtenue en position défensive dans une bataille qu'il n'a pas recherchée». А стратегической целью был осажденной Турне. Вот такая открывается логика войн той эпохи: главное – взять город, а победа над подошедшей вражеской армией – приятный бонус. То есть битва используется не для завершения войны, а ради завершения осады. Молодец, Мориц, что не дал себя соблазнить довершением разгрома вражеской армии!
Буа не обходит стороной потери, да только концентрируется больше на французских. Ради этого и таблица фр. потерь по полкам, с разбиением на раненых и убитых и на офицеров и солдат/сержантов, а для полка Roy Infanterie – даже отдельная таблица. В потери союзников Буа не углубляется.
ЛЮДОВИК СУДИТ ЕВРОПУ, ИСТОРИЯ СУДИТ ЛЮДОВИКА
Ну и, конечно, отдельно автор остановился на том, «как ликовал француз»: празднование победы, «la fierté d'une nation», залпах салюта, поэмах, Морице в королевских объятиях и т.д. Вместе с тем, Буа дает тактический анализ битвы, еще раз обращается к феномену англ. колонны, вскрывает роль редутов.
Во французской историографии представлены разные оценки роли Фонтенуа в развитии искусства войны. Стефан Беро в труде «La révolution militaire napoléonienne. Les batailles» рассматривает эту битву лишь как один из примеров битв эпохи линейной тактики, коим характерны «la primauté de la défense sur l'attaque», «l'absence de poursuite». Правда, Беро отмечает как преимущество «coordination interarmes» (р. 28). Вот так по-разному французские историки видят Фонтенуа; да и могло ли быть иначе, когда у них разные кумиры: у одного – Мориц, у другого – Наполеон ?
Буа вкратце прослеживает развитие войны после Фонтенуа вплоть до Ахенского мира (1748), шокировавшего французов. В связи с этим автор, называющий Людовика «арбитром Европы», считает долгом рассказать про причины столь необычного «судейства», которое вернуло завоеванные австрийские Нидерланды Габсбургам. Буа не чужда игра слов: « cette paix de roi est d'abord la paix du roi». Он пытается понять мотивы Людовика, включая его характер и воспитание, «le roi a une haute conception de la justice». С подачи автора французский король предстает новатором в дипломатической практике, сумевшим быть выше торгашества (один из современников-французов сказал, что Ахенский мир заключен не торгашом, а королем). Оказывается, подобным миром Людовик даже добился некоторых преимуществ. И последний аргумент автора: дальнейшая история Европы оправдала Людовика, поскольку, по мнению Буа, она продемонстрировала провал любой территориальной экспансии с помощью оружия. Весьма дискуссионный вывод…
В общем, очевидно, что такой поступок короля до сих пор вызывает непонимание у французов, иначе Буа не пытался бы так усердно найти его резоны. Отсюда, наверное, и присвоение Людовику звания арбитра, которое подразумевает его переход как одной из тяжущихся сторон в более высокое и почетное положение судьи.
Да, можно согласиться с Буа - Людовик не опустился до «торгаша», он действовал как благородный монарх, великодушно отдав завоевание. Не то, что, например, современный ему «мелочный» и «беспринципный» прусский король, только и думавший об округлении своих владений. Правда, в итоге этот король возведет свою страну в ранг сильнейших держав Европы, от которой придется пострадать уже самому Людовику XV, но в большей степени – Франции последующих столетий. В этом история никак не оправдала французского монарха. Да и если говорить о брошенном Людовиком челлендже «Слабо вернуть завоеванное?», король недолго оставался на вершине: через 14 лет после Ахенского мира его заткнет за пояс монарх с другого конца Европы, который отдаст даже не временно оккупированные, а уже вошедшие в состав его империи территории. Французы, говорившие в 1748 "bête comme la paix", имея в виду Ахенский мир, могли получить в 1762 г. некоторое моральное утешение.
@темы:
Мориц Саксонский,
Фонтенуа,
Саксонский Тюренн