Солдат на фельдмаршалов не меняют
В конце 1630-х сразу несколько неприятных событий приостановили «динамично развивающуюся» до тех пор военную карьеру молодого полковника Раймондо. И если подозрение (необоснованное?) в воровстве нажитого добра у курфюрста Георга Вильгельма Бранденбургского стоило итальянцу лишь кратковременного ареста, то в мае 1639 г. приключилась более страшная оказия: РМ снова угодил в шведский плен, причем на долгие три года. Имперцы, конечно, пытались вызволить своего обриста, предлагая в обмен не кого-нибудь, а самого фельдмаршала Густава Горна. Однако с шведской стороны Ю.Банер, от которого зависела судьба этого обмена, отчего-то уперся и «включил Сталина», т.е. решил солдат на фельдмаршалов не менять – с той разницей, что это как раз ему предлагали вернуть своего соотечественника-фельдмаршала. Итальянские историки объясняют этот отказ тем, что проницательный шведский командующий якобы уже тогда разглядел в простом полковнике опасного противника. Как бы там ни было, у РМ появилось много времени на передых от военной службы, на размышления и… чтение, поскольку во время плена в Штеттине он спокойно посещал библиотеку.
читать дальшеИменно во время этого периода РМ, словно предвосхищая оформившуюся позже дихотомию «стратегия и тактика», подготовил два своих первых больших трактата: один из них назывался «О войне», второй – «Delle battaglie». О последнем опусе (и его изданиях) и пойдет сегодня разговор.
НАСИЛИЕ, СТРАХ, ИНТОКСИКАНТЫ: американский интерес к РМ
На самом деле у РМ было два отдельных трактата с одинаковым названием Delle battaglie, написанные с разницей примерно в 30 лет. В противовес широко растиражированным «Афоризмам» (см. «Записки против Афоризмов»), оба труда долгое время оставались неопубликованными. Про них наконец-то вспомнили лишь в начале 20 века, но здесь не обошлось без курьеза: в немецком издании трудов РМ оба трактата ошибочно посчитали разными версиями одного труда, решили отбросить раннюю и перевести позднюю. Прошло еще несколько десятилетий, пока историк из США (универститет Олбани) Томас Баркер не устранил эту оплошность в своей книге
«Ратный думец и сеча: РМ Тридцатилетней сваре» [1]
Он не просто перевел первый трактат со своими комментариями, но и рассмотрел военную карьеру РМ в Тридцатилетней войне, а также военное искусство и соответствующую историографию.
Почему же для перевода был избран именно ранний труд РМ о битвах, а не второй? Во-первых, « it is a n excellent m irro r o f th e c h a ra c te r o f com bat in the second decade o f the T h irty Y ears W a r». Но автора интересует не только голимая тактика, но и человеческая природа, в частности, склонность к насилию (« critical analysis o f the text m ay provide clues to u n d erstan d in g the basic n a tu re o f m a nk i n d ’s a d d i c t i o n to v io le n c e , i n d i v id u a ll y a n d c o lle c tiv e ly»).
По мнению американца, значение РМ в европейской истории имеет четыре аспекта, и первый из них – победа на р. Рааб. Баркер на контрасте с принцем Евгением Савойским подчеркивает роль РМ в строительстве армии Габсбургов. При всем при этом, Баркер не считает своего героя «самым блестящим полководцем эпохи». Кто же был блистательнее? Кто-то один не назван, но чуть дальше особо подчеркивается роль в военном прогрессе двух знаменитых предшественников РМ: «Мориц Оранский-Нассауский и Густав Адольф, поздние наследники гуманизма, переняли у Макиавелли и его преемников, особенно Юста Липсия, некоторые теории античных властей в организации и обучении своих армий и в проведении своих кампаний». Значение последующих полководцев, соответственно, оттеняется: «Горн, Банер, Торстенссон, Бернгард Веймарский, Жан де Верт, Валленштейн, Тюренн, Конде и, ласт бат нот лист, сам Монтекукколи, отразили прогресс, с которым связаны имена голландца и шведа». Однако, продолжает Баркер, никто из этих известных воевод, за исключением двух, не имел возможности экспатриантировать эти изменения «for his own benefit or for posterity’s». Первым исключением, по Баркеру, был РМ, а кто был вторым, читатель может сам легко догадаться… Правильно, это он, кто же еще. Прибегая к метафорам, Баркер подчеркивает исключительную способность РМ
Не счел автор схоластическим вопрос о дилемме наука-искусство применительно к войне. Можно ли назвать РМ ученым, или, точнее, можно ли отнести его изыскания о войне к научным? «Он сосредоточил свой ум на внешне дикие и нерегулярные боевые сцены первых сорока лет своего века и разработал теорию от явлений» (© перевод google).
После такого мощного введения читателя знакомят с биографией героя (часть 1 «A life in imperial service»). Баркер работал с архивами и библиотеками Модены, Вены и т.д., однако жизненный путь РМ строит во многом на исследованиях немецких и итальянских историков. Акцент в этой главе сделан на военной карьере и опыте, побудившем Монтекукколи к написанию своего трактата. Затрагиваются и вопросы участия/неучастия и роли РМ в некоторых знаковых событиях войны – будь то трагедия в Магдебурге или сечи при Лютцене, Янкове и т.д. В конце раздела - несколько слов о достижениях РМ в области строительства вооруженных сил Габсбургов. Здесь автору надо бы подытожить личный вклад РМ, и вдруг выясняется, что тема эта еще не изучена. Историки слишком долго увлекались изучением Монтекукколи-теоретика, совсем забыв про него как государственного деятеля, и книга Баркера лишь поддерживает эту тенденцию.
Вторая часть – «Connotations of a Military Career» - теоретическая. Попытка оторвать взор с РМ и оценить его эпоху и общество. Баркер во многом повторяет здесь свою более статью “The M ilita ry Entrepreneur and Absolutism: Habsburg Models”. Несколько абзацев про социально-политическое развитие монархии Габсбургов и зарождение абсолютизма. Далее – про появление нового поколения иностранных «наемников» на службе Императора, главным примером которого (возможно – оговаривается при этом автор) был РМ: «В любом случае именно в контексте зарождающегося абсолютизма, поддерживаемого дворянами и навязанного вооруженными силами, идея иностранного «наемника» приобретает значение ». Опыт с Валленштейном, вероятно, сделал династию [Габсбургов] весьма подозрительной по отношению к местным генералам… ». Пользуясь предложенной Ф. Редлихом концепцией "военного ипэшника" (military enterpriser), Баркер раскрывает ее на примере РМ.
Следующий параграф «Tactical and Strategic Issues» заключает в себе по сути историографический разбор исследований наиболее авторитетных историков и философов, почтивших своим вниманием РМ. Проблематика – в основном вопросы стратегии: действительно ли РМ стоял у истоков школы методизма, в чем суть его спора со Зриньи, развитие двух полярных стратегических концепций в ходе Тридцатилетней войны.
Наконец, Баркер использует социопсихологический подход применительно к "Sulle Battaglie" (параграф «Psychological Elements»). «Цель настоящего раздела - просто выбрать те элементы «Sulle B attaglie», которые имеют психологический оттенок, и предложить, где это возможно, как они могут быть связаны с недавними научными наблюдениями и экспериментами» (© перевод google). В числе прочего разбирается вопрос о мотивации военных групп, однако больше всего внимания Баркер уделяет фактору страха. РМ отлично понимал его иррациональный характер, искал способы борьбы с ним в своих войсках, включая даже употребление «narcotics and intoxicants».
В четвертой части Баркер обращается к 4 битвам, которые «потрясли» и повлияли на РМ (Брейтенфельд, Лютцен, Нёрдлинген 1.0 и Виттшток). Написаны они на основе солидных трудов – от М. Робертса до шведского генштаба, с акцентом на боевые порядки и тактику.
Центральная часть издания – собственно «Sulle Battaglie». Вся книга «Ратный думец и сеча» - по сути перевод трактата с сильно расширенным комментарием и справочным аппаратом. Баркер признается, «Montecuccoli is not an easy writer to put into English». На свой страх и риск Баркер решил при переводе дать имена главам трактата (« Breaking up and labeling the text has not seemed to carry much danger of arbitrariness and perversion of meaning»). Что не так критично, по сравнению с тем, как соотечественники Баркера поступили с «Мечтаниями» Морица Саксонского (см. «И смех и грех: о русском переводе "Rêveries" »). Однако уже известный нам авторитетный издатель трудов РМ Раймондо Лураги отзывался о переводе Баркера не совсем лестно: «la traduzione lascia purtroppo a desiderare, in quanto Barker trovo, nel rendere la prosa di Montecuccoli in inglese, difficoltà ancor-più grandi di quelle a suo tempo incontrate dal Veltzé nel tradurla in tedesco» (ORM. T.1). Это еще Лураги не знал о русских переводах «Афоризмов» РМ…
Для лучшего понимания текста Баркеру пришлось кое-где вставлять от себя целые фразы, удлиняя текст. В другом месте он, наоборот, вынес за скобки основного текста один абзац, ибо счел его интерполяцией, чем вызвал серьезное недовольство Лураги. В целом его перевод близок к оригиналу и лишен переводческих выкрутасов, хотя иногда не без серьезных искажений. Сравните:
1) «A further benefit of such a disposition is that since the troops cannot be attacked, they remain an unknown factor. The mere sight of them does not fail to make the foe suspicious and uneasy. They keep him intimidated because they can always advance when and if they want to».
Оригинал: «Nе potend ’esser attaccate non lasciano però di dar sospetto all'inimico solo col tarsi vedere e tenerlo incomodo, perché possono sempre avanzar quando vogliono, e se l’inimico viene punto a disordinarsi pigliano quel tempo per metterlo totalmente in confusione»
2) «The attackers are lured into chasing the retreating reiters a n d separating themselves from the other corps of their own battle line, and thus they become the prey of the braver contingents which one has previously held back».
Оригинал: «Ovvero essendo posti i soldati più deboli in un corno contro i più forti dell’inimico, et appiccandosi e cedendo, l’ispirino a disordinarsi et a perseguitarli e così separarsi dall’altro corpo della battaglia, la quale rimanga in preda de’ suoi più valorosi».
А вот что приметил Лураги:
3) «There are certain circumstances which give battles a good reputation <…> That is to say, when one side has more horsemen and the other more foot, the former will be unable to set up large battalions and the latter will be unable to engage in extensive pursuit.».
Оригинал: «Le ragioni che fanno esser ostinate le zuffe <…> e quando l’una delle due armate nimiche è forte d’infanteria e l’altra è forte di Cavalleria perché gli uni non possono forar i gran battaglioni, né gli altri possono cacciar lontano i cavalli»
«ОДНАКО ВОЕННОЕ ИСКУССТВО ОН В ОСНОВНОМ СВЕЛ К ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛКОВОДЦА…» [2]
Оригинал «О битвах» на итальянском наконец-таки был опубликован в 1988 г. Раймондо Лураги в своих примечаниях то и дело восхищался неординарным и опережающим свое время идеям соотечественника: наступательная роль пикинеров, внимание к психологическим факторам, «le considerazioni sulla figura e i compiti del capo militare, che anticipano di quasi due secoli Clausewitz… » и т.д.
На самом деле, среди высказываемых идей РМ есть место и тривиальным, и гениальным, и спорным. На всем протяжении трактата автор обнаруживает себя и как наипрактичнейший тактик, и как эстет войны. Несмотря на свой скромный чин и достаточно молодой возраст на момент написания трактата, РМ легко поднимается в своих рассуждениях до уровня командующего армией и уже с этой высоты, как ровня Густаву Адольфу, Валленштейну и Тилли, разбирает их ошибки и достижения. (Северный лев удостоен похвалы: он оказал большое влияние на РМ; Фридланд оценен в основном положительно, как тот, кто учился на своих ошибках; палач Магдебурга – как маэстро…). РМ очень обстоятелен про «lа scienza del generale», об умениях и обязанностях главкома, о том, как он должен вести себя в бою, что говорить воинам и т.д. О задачах офицеров практически ничего не сказано; разве что лейтенантам велено стоять за эскадронами и выполнять роль заградотрядов, убивая дезертиров и беглецов.
РМ последовательно рассматривает все стадии битвы. Сначала – про условия, при которых можно начать битву нападением на врага, параметры выбора местности и т.д. Разобраны рода войск и достоинства пики и мушкета. Долго и увлекательно РМ расписывает построение боевого порядка. Представлен каждый из пяти видов построения батальонов, в данном случае используется опыт испанских терций - quadro d’uomini, quadro di terreno и т.д. Что примечательно, к числу наиболее прочных построений РМ относит используемые испанцами los dobletes («i battaglioni duplicati»), когда количество рядов в два раза больше шеренг.
Свои расчеты оптимальной численности батальона и эскадрона РМ предваряет очень ценным экскурсом об опыте различных современных ему армий. ОН еще раз проходится по недостаткам больших батальонов и эскадронов («ma i gran corpi hanno queste incommodità...»). Любопытно соотношение «пики и выстрела»: в рассматриваемом РМ войске из 32 000 пеших и конных чел. мушкетеры составляют ровно половину. РМ не просто предлагал обрамлять батальон рукавами мушкетеров, но и сам батальон, помимо пикинеров, «органически» включал шеренгу moschettoni (не путать с мушкетерами - moschettieri). Мушкетерами также следовало разбавить эскадроны («s’aggiunge la moschetteria alla Cavalleria»). В итоге на каждого пикинера приходится почти 3 мушкетера/мушкетона, а на каждых двух кавалеристов на флангах первой баталии (линии БП) – по мушкетеру. Отметим навеянную римским опытом веру РМ в пользу щитоносцев («le targhe fanno un meraviglioso effetto…»), которые проходят у него под 4 разными названиями.
Основу кавалерии РМ видел в «corazze intiere» и «mezze (или altre) corazze», запрещал караколь («questo modo di combattere mal inventato è più proficuo per giuocar …») и доказывал преимущества таранного удара эскадронов над старым построением en haye.
В зависимости от обстоятельств РМ предлагал различные боевые порядки. При этом построение армии в одну-единственную линию решительно осуждалось: « perché tale è la sentenza de’ Capitani migliori; perché l’esempio de’ Romani l’ha dimostrato, e l’usanza moderna lo comprova…».
В «нормальном» боевом порядке РМ - 2 линии. Здесь не обошлось без фирменного воображения РМ: на флангах баталии и кавалерии первой линии предлагалось построить диво дивное – восьмиугольные батальоны с «начинкой» из мушкетеров, причем собственно пикинеров было раза в 3 больше, чем в обычных. Идея подобных геометрических изысков показывает, как серьезно волновала РМ проблема уязвимости пехотных баталий с флангов и устойчивости кавалерийских крыльев. По сути это было «выворачивание наизнанку» обычных батальонов из пик, окруженных мушкетерами: поместив стрелков внутрь батальона, РМ хотел, чтобы они, в случае прорыва врага в тыл, вели огонь по нему поверх своих пикинеров(!). Осудив перед этим массивные построения, например, используемые Тилли, РМ предлагал здесь пусть и менее, но все же неповоротливые и вдобавок замысловатые формации силой в 700 с лишним человек. Правда, в боевом порядке их предусматривалось не так много, но тенденция к «закрытию» всего построения в подобие одного большого «каре», описанного лет через 30 в «Афоризмах», начинает проявляться. Сюда же относятся советы обнести фланги вагенбургом и цепями, равно как и рекомендация расположить «alcuni battaglioni e squadroni lungo i fianchi della battaglia per assicurarli». Опасение за фланги и тыл побуждают РМ пожертвовать подвижностью своего построения.
Кстати, аналогом больших батальонов в кавалерии выступали «эскадронища» на флангах второй линии: РМ желал вместо обычных эскадронов из 150-200 чел. строить по «un grandissimo squadrone» силой, судя по всему, в 500 чел.
РМ насчитывал 5 различных способов построить армию и начать битву. Первый из них – это то, что Клаузевиц через 2 века называет «параллельным сражением», второй – то, что позже разовьется в пресловутый «косой боевой порядок», третий – нечто из фехтования, пятый – примерно то, как позже будет складываться знаменитая битва с турками на р. Рааб 1664 г.
При наступлении на вражеское войско РМ на полном серьезе предлагал использовать специальные «carri», которые Баркер перевел как «the battle-carts» а ля Жижка, но Лураги поправил его и предложил видеть в них бронированные «veicoli», эдакие диковинные бронетранспортеры на лошадиной тяге. Рациональное зерно здесь крылось в задумке таранного, «танкового» удара для расшатывания вражеского строя, не расходуя на это неблагодарное дело тяжелых всадников.
«ТОТ, КТО ОЧУХАЕТСЯ ОТ СТРАХА ПЕРВЫМ, ПОЛУЧИТ ПРЕИМУЩЕСТВО» [3]
Кроме тактика и практика, РМ проявляет себя знатоком души простого солдата. На психологический аспект трактата обратил внимание еще Баркер, а Лураги и вовсе превозносил РМ как военного психолога. Сам прослужив рядовым, РМ понимал солдатские страхи, а потому одну из главных обязанностей полководца видел в диалоге с солдатской массой. Развеять страх можно разными способами, для чего РМ делает философское (в неоплатоническом ключе) отступление о душе. Главком должен внушать солдатам , что «…se l’anima morisse col corpo secondo gli atei, la morte sarebbe desiderabile, ella finirebbe ogni doglia, libererebbe l’uomo da ogni male, tutto il composto si risolverebbe ne’ suoi primi principii; e si come nulla si sentiva prima di nascere, così nulla si sentirebbe dopo la vita; ma poiché l’anima vive più libera e sciolta quand’ella è separata dal carcere del corpo che quand’ella vi è unita, come si può arguire dal sonno, dove giacendo la parte corporea, l’animo agisce più libero e talvolta prevede in sogno le cose future; quanto meno si dee temer la morte ch’è l’uscita dal male, l’eccesso del bene, la fine del finito, il cominciamento dell’eternità e la nascita di un giorno che non ha serа».
Солдатам не следует бояться смерти – жизнь бренна, и никто, сражаясь, не умирает напрасно: «dunque è ben vile quell’anima che fugge i pericoli per il timor della morte, contristandosi di lasciar una vita caduca e transitoria per una perfettamente colma di tutti i beni eterni; e questo timore è indizio sicuro di una vita cattiva, poiché chi ben vive non potendo aver se non buon fine, non ha occasion di temerlo, anzi più tosto di desiderarlo; e se si lasciano dietro a sé in questo mondo amici, parenti e beni, si trovano nell’altro mondo più amici, più parenti e più beni…»
Не довольствуясь чистым внушением, РМ предлагает для солдат допинг, чтобы «наполнить голову горячим и веселым настроением». Это, во-первых, «фронтовые 100 грамм» в виде крепких испанских вин (отмечаем неплохой вкус у РМ), но в меру, чтобы бойцы не напились в хлам и не оказались «incapaci d ’ubbidire e di intendere i commandamenti». Во-вторых, это крепкий напиток на основе определенной травы, таинственный «liquore», рецептом приготовления которого РМ, как заправский кулинар, щедро делится с читателями. Полученная хрень якобы пробуждает в человеке враждебность и подавляет чувство опасности. Кстати, возбуждением одной лишь агрессии дело не ограничивалось, ибо зелье, оказывается, еще и делает бойцов «inclini a’ piaceri di Venere»... В общем, нечто вроде психотропного вещества с дополнительным эффектом виагры.
Вопрос о том, что за дурь имел в виду РМ, вызвал нешуточный интерес у Баркера: американский историк углубился в этимологию приводимого РМ названия вещества на турецком языке и подчеркнул факт проведения итальянцем ботанических опытов в своем замке. Баркер видел у РМ понимание того, что интоксиканты для воинов – это палка о двух концах. Другой наш комментатор, Р. Лураги, подтверждает факт любви к ботанике и считает РМ чуть ли не знатоком токсикологии, впрочем, затрудняется сказать, имело ли упомянутое пойло наркотические свойства.
Одно можно сказать с уверенностью: восьмиугольные батальоны и «бронетранспортеры» РМ задумал явно не под действием этой отравы, и в целом Монтекукколи-прагматико неизменно преобладает над Монтекукколи-фантастико.
* * *
Трактат о битвах вместе с написанным в тот же период «Трактатом о войне» показал итальянца вполне сформировавшимся теоретиком, понимающим войну на всех ее уровнях и во всех деталях. Три года томления в шведском плену, конечно, притормозили рост РМ в чинах, но невероятно продвинули его в плане осмысления современной ему войны. Простой полковник сумел стать крупным ратным мыслителем, и теперь оставалось выяснить, сможет ли он стать полководцем такой же величины…
[1] Barker Thomas M. The Military Intellectual and Battle. Raimondo Montecucculli on the Thirty Years War, Albany, State University of New York Press, 1974. Отнюдь не настаиваем на предложенном варианте перевода
[2] Разин Е. А. История военного искусства
[3] ?
Психология и эстетика мясорубки: трактат «О битвах» Раймондо
Солдат на фельдмаршалов не меняют
В конце 1630-х сразу несколько неприятных событий приостановили «динамично развивающуюся» до тех пор военную карьеру молодого полковника Раймондо. И если подозрение (необоснованное?) в воровстве нажитого добра у курфюрста Георга Вильгельма Бранденбургского стоило итальянцу лишь кратковременного ареста, то в мае 1639 г. приключилась более страшная оказия: РМ снова угодил в шведский плен, причем на долгие три года. Имперцы, конечно, пытались вызволить своего обриста, предлагая в обмен не кого-нибудь, а самого фельдмаршала Густава Горна. Однако с шведской стороны Ю.Банер, от которого зависела судьба этого обмена, отчего-то уперся и «включил Сталина», т.е. решил солдат на фельдмаршалов не менять – с той разницей, что это как раз ему предлагали вернуть своего соотечественника-фельдмаршала. Итальянские историки объясняют этот отказ тем, что проницательный шведский командующий якобы уже тогда разглядел в простом полковнике опасного противника. Как бы там ни было, у РМ появилось много времени на передых от военной службы, на размышления и… чтение, поскольку во время плена в Штеттине он спокойно посещал библиотеку.
читать дальше
В конце 1630-х сразу несколько неприятных событий приостановили «динамично развивающуюся» до тех пор военную карьеру молодого полковника Раймондо. И если подозрение (необоснованное?) в воровстве нажитого добра у курфюрста Георга Вильгельма Бранденбургского стоило итальянцу лишь кратковременного ареста, то в мае 1639 г. приключилась более страшная оказия: РМ снова угодил в шведский плен, причем на долгие три года. Имперцы, конечно, пытались вызволить своего обриста, предлагая в обмен не кого-нибудь, а самого фельдмаршала Густава Горна. Однако с шведской стороны Ю.Банер, от которого зависела судьба этого обмена, отчего-то уперся и «включил Сталина», т.е. решил солдат на фельдмаршалов не менять – с той разницей, что это как раз ему предлагали вернуть своего соотечественника-фельдмаршала. Итальянские историки объясняют этот отказ тем, что проницательный шведский командующий якобы уже тогда разглядел в простом полковнике опасного противника. Как бы там ни было, у РМ появилось много времени на передых от военной службы, на размышления и… чтение, поскольку во время плена в Штеттине он спокойно посещал библиотеку.
читать дальше